Проблемы культуры. Культура старого мира
Шрифт:
А на горизонте вырисовалась уже другая, несравненно более угрожающая фигура. Рабочие ряда заводов, фабрик, типографий в Петербурге, Москве и других городах отправляли в последние дни телеграммы соболезнования, полагали начало «толстовскому» фонду, выносили резолюции, бастовали в память Толстого, требовали от социал-демократической фракции внесения законопроекта об отмене смертной казни и уже выходили на улицу с этим лозунгом. В рабочих кварталах запахло тревогой, и эта тревога уляжется не скоро.
Таково сцепление идей и событий, которого Толстой, разумеется, не предвидел на своем смертном одре. Едва навеки сомкнул глаза свои тот, кто бросил в лицо торжествующей контрреволюции незабвенное «не могу молчать!», как пробуждается от сна революционная демократия, легкая студенческая конница уже получила первое крещение, – а тяжелая масса пролетариата, которая медленнее приходит в движение, готовится завтра протест против смертной казни растворить в славных лозунгах революции, непобедимой – как правда.
«Правда» N 17, 20 ноября 1910 г.
V. Между первой революцией и войной
Л. Троцкий. НАШЕ ОТЕЧЕСТВО ВО ВРЕМЕНИ
«Я люблю мое столетие, потому что оно – отечество, которым я обладаю во времени». Уже потому люблю, что оно позволяет мне широко раздвинуть рамки моего отечества в пространстве.
«Vaterlandslose Gesellen» («субъекты без отечества»), – сказал в 1897 году рассерженный отказом рейхстага в ассигновании кредитов
Я люблю мое отечество во времени – этот в бурях и грозах рожденный двадцатый век. Он таит в себе безграничные возможности. Его территория – мир. Тогда как его предшественники теснились на ничтожных оазисах вне исторической пустыни.
Великая революция XVIII века была делом каких-нибудь 25 миллионов французов. Лафайета [168] называли гражданином обоих полушарий, Анахарсис Клотц [169] воображал себя представителем человечества. Это был наивный, почти детский самообман. Что они знали о мире, о человечестве – эти бедные варвары восемнадцатого века, не имевшие ни железной дороги, ни телеграфа? Лафайэт был французом и дрался за независимость молодых американцев, божественный Анахарсис был немецким бароном и заседал во французском Конвенте, – и ограниченному воображению их современников казалось, что эти «космополиты» объединяют в себе мир. Что знали тогда о необъятной России? Обо всем азиатском материке? Об Африке? Это были географические термины, прикрывавшие историческую пустоту. Ни восемнадцатый век, ни даже девятнадцатый не знали всемирной истории. Только мы теперь стоим, по-видимому, у ее порога.
168
Маркиз Лафайэт – французский политический деятель (1757 – 1834), принимавший активное участие в борьбе американцев за независимость (1775 – 1783). Во главе добровольческого отряда он отправился в Америку и принимал участие в военных действиях против англичан. Возвратившись во Францию в 1779 г., он энергично способствовал вмешательству Франции в войну и участвовал в разработке плана военных действий. Это доставило ему огромную популярность в Северо-Американских Штатах, где многие города и местечки названы его именем. Во Франции Лафайэт был в 1787 г. избран от дворянства в генеральные штаты и одним из первых перешел на сторону третьего сословия. Его проект декларации прав был положен Учредительным Собранием в основу «Декларации прав человека и гражданина». Однако, вскоре Лафаэйт сделался противником дальнейшего роста революционного движения и главное свое внимание устремил на защиту короля и его семьи. После падения монархии он был вынужден бежать за границу. Вернувшись во Францию после падения Робеспьера, он продолжал свою политическую деятельность в качестве представителя либеральной партии.
169
Клоотс Анахарсис (1755 – 1794) – один из деятельных участников французской революции, был по рождению немцем и происходил из герцогства Клеве, принадлежавшего Пруссии. Его настоящее имя было Жан Батист; имя Анахарсиса он принял в начале революции под влиянием увлечения классической древностью. Идея равенства и братства народов нашла в нем страстного последователя. В 1790 г. он от имени «Комитета Иностранцев» благодарил Учредительное Собрание за борьбу против тирании.
В качестве «оратора человеческого рода» он требовал от Законодательного Собрания войны с Германией и пожертвовал на вооружение Франции значительную часть своего состояния.
В 1792 г. он был избран в члены Конвента. Он называл себя личным врагом Христа и всякой религии и доказывал в своих литературных произведениях, что только народ может быть сувереном мира и что только глупцы могут верить в верховное существо, культ которого был установлен Робеспьером. По требованию последнего он был привлечен к суду по делу левой фракции якобинцев и казнен в 1794 г.
«Всемирная история» у Вебера или у Шлоссера [170] – печальная компиляция, в которой отсутствует самое главное: единый внутренне-связанный процесс обще-человеческого развития. «Всемирная история» у Гегеля – целостный процесс. Но увы! – это лишь идеалистическая абстракция, в которой бесследно проваливается реальное человечество. Не нужно, однако, историков обвинять в том, в чем виновата сама история. Это она создала несколько замкнутых миров – европейский, азиатский, африканский… – И надолго отказывалась от всякого общения с огромным большинством человечества. Даже те историки, которые не удовлетворялись хронологией скрещенных мечей и хотели быть историками культуры, имели в конце концов дело со сливками немногих наций. Народные массы представляли элемент внеисторический. История была аристократична, как те классы, которые ее делали.
170
Речь идет о руководствах по всеобщей истории двух известных немецких историков: Георг Вебер, «Всемирная история». Русский перевод в 15 томах Чернышевского и Неведомского – изд. Солдатенкова. Москва. 1886 – 1893 г.г.; Фридрих Шлоссер, «Всемирная история». Русский перевод Чернышевского, Серно-Соловьевича и Зайцева в 6 томах. СПБ. 1868 – 1872 г.г.
Наше время именно потому великое время, – достоин сожаления, кто этого не видит! – что оно впервые закладывает основы всемирной истории. На наших глазах оно превращает понятие человечества из гуманитарной фикции в историческую реальность.
Арена исторических действий становится необозримо великой, а земной шар – обидно малым. Чугунные полосы рельс и проволока телеграфа одели весь земной шар в искусственную сеть, точно школьный глобус.
Деревней был мир до нашествия капитала. И вот пришел капитал и опустошил резервуары деревни, эти питомники национального тупоумия, и туго набил человеческим мясом и человеческим мозгом каменные сундуки городов. Через все препятствия, он физически сблизил народы земли, и на основе их материального общения повел работу их духовной ассимиляции. Он разворошил до дна старые культуры и беспощадно растворил в своем рыночном космополитизме те комбинации косности и лени, которые считались раз навсегда сложившимися национальными характерами.
Уже Гейне в середине прошлого века убедился в том, что старые стереотипные характеристики народов, встречаемые нами в ученых компендиях и пивных погребах, не могут больше приносить пользу и только вводят в заблуждения. Стоит вспомнить шаблонную характеристику блазированных, корректных и чопорных англичан, созданную глубокими психологами, наблюдавшими английских туристов за швейцарскими табльдотами: сколь многое она нам может объяснить в революциях XVII века, в чартистском движении [171] или в доблестном неистовстве современных суфражисток [172] ! Правда, до вчерашнего дня могло еще казаться, что народы Востока сохраняют в неприкосновенности свой национальный тип. Он стоит перед нами в скульптуре лермонтовского стиха {125} :
171
Чартизм –
Общий упадок чартизма начался в конце 40-х годов в эпоху реакции, наступившей после поражения революции 1848 г.
172
Суфражистки – сторонницы избирательных прав для женщин были объединены в Англии в два союза, более старую консервативную лигу и национальный либеральный союз, возникший в 80-х годах XIX столетия. Обе эти организации добивались избирательных прав для женщин мирными путями, главным образом, путем петиций в парламент.
В 1903 г. из этих организаций выделились более живые элементы и образовали два новых союза: женский политический и общественный союз, с Эвелиной Панкхерст во главе, и Лигу Свободы. Эти две организации получили название боевых или воинствующих (militant), а члены их стали называться милитантками или суфражистками. Потеряв веру в действие петиций и в министерские обещания, суфражистки стремились всяческими способами привлечь общественное внимание к своему делу. Они проявили особенную активность при открытии сессии парламента 1908 г.: пытались насильно проникнуть к премьер-министру Асквиту, отказавшемуся принять их депутацию, выкрикивали протесты с галерей парламента, заклеивали здания Лондона, и в том числе дома министров, своими плакатами, устраивали многочисленные митинги и организовали грандиозную демонстрацию. За эти выступления суфражистки подверглись суровым правительственным репрессиям.
Но вот – о, чудо! – Старые тысячелетние цивилизации, которые казались раз навсегда сданными в музей истории, ныне пробуждаются от исторической летаргии, берут одр свой и идут…
Мы видали недавно этих «сонных грузин»… Они успели показать нам (в 1905 г.) [173] , что не одним вином политы их «шальвары». И они успели убедить нас, что с обликом новой Грузии нужно знакомиться не по вдохновенным строкам Лермонтова, а по человеческим документам, собранным в канцелярии наместника кавказского…
173
Напомним кратко события 1905 г. на Кавказе. В 20 числах января 1905 г. волна забастовок, поднявшаяся в России, докатилась до Тифлиса. Бастовали также рабочие Батума, Поти и Кутаиса. В начале февраля разразилась армяно-татарская резня в Баку. 20 февраля, в связи с демонстрацией в Тифлисе, были арестованы выборщики депутатов в комиссию Шидловского. В конце февраля рабочие разгромили полицейское управление в Чиатурах. В марте вспыхнули волнения в различных местностях Кавказа и военные волнения в Тифлисе. В апреле произошла забастовка железнодорожников в Баку, в мае – убийство бакинского губернатора Накашидзе. Там же в июне началась всеобщая забастовка, при чем в казаков были брошены бомбы. В июле забастовка распространилась на Владикавказскую дорогу. В Новороссийске войска стреляли в толпу. В августе начался новый погром в Баку, в том же месяце произошел расстрел рабочих, мирно собравшихся у городской думы в Тифлисе, при чем было убито 100 человек. К начавшейся в октябре всероссийской забастовке присоединились закавказские и кавказские железные дороги. В ноябре произошли волнения в Гурии. Ожидавшийся погром в Баку был предупрежден бакинским комитетом РСДРП и союзом бакинских рабочих, которые активно вмешались в армяно-татарскую распрю и предупредили погром. В 20 числах происходили уличные бои между населением и казаками в Кутаисе, Батуме и Поти и восстание в Терской области. В декабре началась всеобщая забастовка в Новороссийске и власть в городе перешла к СРД. Забастовал Кутаис, остановились все железные дороги на Кавказе. В Тифлисе была объявлена всеобщая забастовка. Во многих городах были организованы советы рабочих депутатов, в некоторых местах были установлены народный суд и самоуправление.
А страна желтого Нила? Ее главная забота теперь – туземная индустрия по английским образцам. И – увы! – не сорок веков, а 100 миллионов фунтов стерлингов государственного долга смотрят ныне с вершины ее пирамид.
Уже не дремлет, а дерзко бунтует Тегеран [174] . Свои восточные базары он запирает со знаменем западной конституции в руках. Он выстраивается в уличную процессию, он борется и завоевывает себе парламент… И оглушительный шум парламентской жизни заглушает журчание жемчужных фонтанов. Уже не дремлет Тегеран!
174
В 1905 г., под влиянием событий в России и на Кавказе, в Персии вспыхнуло революционное восстание. Были предъявлены требования об обеспечении гражданских свобод, учреждении независимых судов и введении народного представительства. 7 октября 1906 года был открыт персидский парламент (меджилис). В состав его входили члены шахской фамилии и выборные от духовенства, чиновников, дворян, землевладельцев и купцов – в количестве 156 членов. Со времени открытия меджилиса началась непрерывная ожесточенная борьба между ним и придворной реакционной партией.