Проблемы морфологии и словообразования

Арутюнова Нина Давидовна

Среди неологизмов этого типа можно назвать уже упоминавшиеся в другой связи el balompi'e 'футбол', el baloncesto 'баскетбол', el balonvolea 'волейбол', el balonmano 'гандбол'. Все приведенные слова являеются кальками с английских названий игр.

Следует отметить связь словосложения существительных типа la bocacalle с образованием сложных наречий (ср., например, a boca jarro 'в упор'). Однако сложные наречия этого типа также малочисленны в современном языке.

Глава XII

ИЗ НАБЛЮДЕНИЙ НАД ИСПАНСКИМ МОДАЛЬНЫМ ДИАЛОГОМ ^{8}

Способность речевой акции вызывать быстрое и спонтанное реагирование [223] создает общую предпосылку для реализации той формы речевой деятельности, в которой с особенной яркостью проявляются апеллятивная и экспрессивная функции языка (по К. Бюлеру).

Диалог складывается из последовательного чередования стимулирующих и реагирующих реплик. Изучение структуры диалога поэтому в значительной мере сводится к определению природы речевых

стимулов и вызываемых ими речевых реакций. [224] Среди речевых стимулов можно различать реплики, апеллирующие к точке зрения, мнению, «модусу» собеседника (назовем их модальными стимулами), и реплики, рассчитанные на получение «объективной» информации (или, иначе, диктальные стимулы). Среди ответных реплик также наблюдаются реакции диктального и модального типа. Последние выражают разнообразные и богатые эмоциональными оттенками виды субъективной модальности. Модальные стимулы и модальные реакции в своей совокупности создают такую форму речевого общения, которую можно было бы назвать модальным диалогом. Суть модального диалога заключается в соотнесении разных субъективных «модусов» с одним явлением, в разной (или сходной) оценке одного суждения, факта или события. Переменным или, во всяком случае, более подвижным элементом такого диалога является модус, в то время как в противоположном ему по степени модальной насыщенности диктальном (предметном, информативном) диалоге переменную величину составляет диктум, сообщаемое. Разумеется, ни та, ни другая разновидность диалогического поведения не встречается в чистом виде. Ниже поэтому рассматривается собственно не модальный диалог, а субъективная сторона современной испанской диалогической речи. [225]

223

[Якубинский 1923: 134–135].

224

См. [Bos'ak 1971].

225

Подробнее о модальном диалоге см. [Арутюнова 1970].

Изучение модального диалога прежде всего обнаруживает его стереотипность. Субъективно—эмоциональный компонент диалогической речи, в противоположность ее «объективному» компоненту, претерпевает активный процесс стандартизации. Поэтому основная форма речевой деятельности в рамках модального диалога состоит в отборе языковых средств, а не в их создании путем комбинации отдельных элементов языка. Это позволяет говорить о возможности построения своего рода диалогических (речевых) парадигм, образуемых модально различающимися репликами, из которых говорящий осуществляет выбор члена, соответствующего его коммуникативному заданию. Такие парадигмы, весьма текучие и стилистически вариативные, богатые синонимией и численно «открытые», относятся не к сфере грамматики, а к области речевого узуса. Ниже в качестве иллюстративного материала будут привлекаться прежде всего речевые клише, бытующие в современном испанском диалоге и группирующиеся в эмоционально—модальные парадигмы. Стилистические коннотации, обусловленные «жанром общения», при этом не учитываются.

К числу заметных характеристик испанских стимулирующих реплик можно отнести обилие апелляций. Реплики испанского диалога обычно содержат «призыв» к собеседнику, имеющий своей целью либо подчеркнуть важность сообщения (эмфатическая апелляция), либо побудить адресата речи дать знак согласия, единодушия с говорящим (модальная апелляция). Ср. ?sabes?; ya sabes; date cuenta; ?te das cuenta?; imag'inate; f'ijate; fig'urate (lo que pasa); ?que te parece?; ?te parece bien?; ?no te parece?; ya ves t'u; mira t'u; ?no?; ?verdad? Например: – Viene 'el, Marce, ?te das cuenta? Si, maja. – Pero dentro de quince d'ias, ?Te das cuenta, Marce? – S'i, maja (Delibes, Hoja).

Апеллятивные реплики непосредственно обращены к собеседнику, т. е. имеют личный характер. B этом их свойстве проявляется более общая черта испанского диалога: его ориентированность на адресата. [226] Стремление вовлечь собеседника в выражаемые суждения и реакции повело к тому, что даже сообщения, имеющие неопределенно—личный смысл, а также предложения, касающиеся самого говорящего, прибегают ко 2 лицу ед. ч. Например: Cuando yo era joven e iba con mi madre al mercado, la merluza era cosa muy barata y ahora te cuesta los ojos de la cara; A m'i me da gusto pensar que, cuando voy a Estocolmo, te encuentras con amigos que te reciben; – ?Y t'u qu'e sacas? – Te desahogas. [227] В последнем примере обе реплики – стимул и реакция – стоят в одном лице, хотя реагирующий отвечает «за себя», а не за своего партнера.

226

Эта особенность испанского реплицирования раскрыта под общим названием «вежливость» в классическом исследовании В. Байнхауэра [Bein– hauer 1963: cap. 2]. См. также: [Арутюнова 1981].

227

Примеры взяты из статьи [Gorosh 1967].

Итак, местоимение 2 лица ед. ч. получает две дополнительные функции – лица говорящего и неопределенного лица.

Стремление сделать протагонистом своих сообщений собеседника сопряжено с желанием говорящего исключить себя из центральной позиции, завуалировать тот факт, что предметом сообщения является он сам. [228] В этих целях, как известно, 1 лицо замещается неопределенно—личным местоимением uno, шла. Например, вместо Naturalmente, hablo un poco de ingl'es можно сказать Naturalmente, una habla un poco de ingl'es.

228

Устранение

актуального субъекта противопоставляет испанскую речь эгоцентричным французским репликам и сближает с русским диалогом, в котором также наблюдается тенденция к исключению субъекта речи, cм. [Гак 1969: 78–79; 1970: 79–80]. Указанный способ ведения диалога находит себе параллель в художественном приеме автобиографического повествования в 3 лице, в замене Ich—Erzahlung на Ег—ЕгамЫи^. Ср. замечания о значении слова современник в «Истории моего современника» В. Г. Короленко в кн. [Будагов 1971: 251–256].

В системе местоимений возникают, таким образом, следующие эквиваленты: uno = yo, t'u = uno, t'u = yo. Сдвиги в употреблении личных местоимений, по—видимому, стимулированы психологическими установками ведущих диалог собеседников. [229]

Ориентированность испанских реплик на собеседника проявляется и в обилии оговорок типа con su permiso de usted, si usted lo permite, si no le molesta в ситуациях, никак не предполагающих и не требующих волеизъявления со стороны адресата речи. [230]

229

Говоря о том, что многие факты грамматики вызваны к жизни коммуникативной подоплекой диалога, уместно вспомнить еще об одном явлении современной разговорной речи: перифрастическое сочетание venga de + infinitivo, обозначающее начало действия (обычно неожиданного или нежелательного), возникло па основе «апеллирующей» функции настоящего времени сослагательного наклонения (ср. рус. А он давай кричать). Например: pues t'u venga de llorar que parec'ia que te mataban (Delibes, Mario); Tu hermana a lo mosquita muerta, f'ijate, venga de sacar a los abuelos y a los t'ios a relucir (Ibid.).

230

Этот штрих испанского диалога относится к его куртуазному аспекту, подробно описанному в указанном труде В. Байнхауэра (см. [Beinhauer 1963]).

Касаясь апеллятивной стороны испанского диалога, можно сделать еще одно наблюдение. Прямое обращение к партнеру постепенно сокращает употребление не только неопределенно—личных апелляций (типа !Habr'ase visto cosa igual! !Habr'ase visto ego'ismo!), но и высокой апелляции к небу, которая если и сохранилась в современной испанской речи, то имеет в ней чисто междометийную функцию (ср. Jesucristo, sabe Dios, Virgen Santa и т. д.). Тот же общий процесс интимизации диалога наблюдается в апелляциях—клятвах, подтверждающих истинность, непреувеличенность или искренность чьих—либо слов. Вместо сложных и торжественных клятв в испанском разговоре употребляются прозаические формы te lo juro и te lo prometo. Например: Estaba dispuesta a tragarme el c'aliz hasta las heces, te lo prometo (Delibes, Mario); Estuve media hora llorando en el ba~no, te lo prometo, sin poder salir (Ibid.); Es algo que no resisto, me saca de mis casillas, te lo prometo (Ibid.).

Таким образом, на смену высокого призыва к небу и безличной апелляции «ни к кому» пришла «низкая» и личностная апелляция к собеседнику. При этом обращение «на вы», т. е. употребление местоимения usted (vuestra merced) в современной речи используется все меньше.

Выше были отмечены некоторые особенности испанских модальных стимулов. Обратимся теперь к субъективно—модальным реакциям.

Наиболее простым и спонтанным после междометий способом выражения эмоциональной реакции на полученное сообщение является повтор и переспрос, [231] произносимые с разнообразной интонацией, которая, как и в междометиях, несет на себе основную коммуникативную нагрузку, передавая удивление, недоверие, радость, огорчение, возмущение, растерянность, смущение и т. п. В синтаксическом плане повторы и переспросы часто характеризуются опущением глагола, как связочного, так и смыслового. Взаимообусловленность отмеченных явлений – эллипсиса глагола и усиления коммуникативной роли интонации – закономерна. Известно, что актуализация предложения – его отнесение к действительности – осуществляется в речи личной формой глагола и интонацией, либо (в безглагольных предложениях) только средствами просодики. Эллипсис глагола поэтому естественно компенсируется увеличением функциональной роли интонации. Например: – Est'a usted coloca– do. – !Yo colocao! – !El se~nor ese colocao! (Arniches); – Es usted un t'io tramposo. – !Yo tramposo! – Usted. (Ibid.); – Le anda a usted buscando por todas partes. – ?'El a m'i? (Ibid.). Такого рода эмоциональные повторы и переспросы, как правило, не содержат диалогического стимула. Однако те из них, в которых выражается удивление, граничащее с недоверием, могут вызвать реплики, подтверждающие достоверность предшествующего сообщения. Среди них наиболее типичны: As'i como suena; As'i como oyes; Como est'as oyendo.

231

Подробно о повторах в испанском языке см. [Уо!1«)уа 1971]. О различных функциях повторов см. в кн. [РРР 1973: 365 и сл.]. Там же содержится библиография по данному вопросу.

Тенденция к усилению экспрессивности интонации нередко вызывает сегментацию повтора, его расщепление на отдельные, интонационно обособившиеся высказывания. Например: – Pues yo, en cuanto ust'e me los eche de aqu'i, bien escarmentados, le regalo a ust'e diez mil pesetas. Nada m'as. – !A m'i! !Diez mil pesetas! Don Paco! (Arniches); – ?Y que anhelaban esas tres orugas? – Pues decirme (…) que esta noche vendr'ian ellos mismos a ponerle a ust'e de pezu~nas en la v'ia p'ublica, o en su totalidad, o en veces. – ?A mi? ?A la calle! … ?Yo? … ?Peroyo? … !Ja, ja, ja! … ?En mi totalidad? (Ibid.).