Проблеск надежды
Шрифт:
– Нет! Вы все это выдумали! Я сказала вам правду. Я пошла туда, чтобы обсудить вопрос об опекунстве, предложить ему свой вариант, но обнаружила труп.
Косак наклонился к ней через стол, ни капельки не тронутый ее горячими протестами.
– До того момента у вас не было намерения куда-либо уезжать, не так ли, мисс Уэллс? И вы собирались вовсе не в Маунт-Шасту. Так куда же вы были намерены уехать? В Канаду? В Мексику? В Европу?
Дайана слишком поздно поняла, что совершила большую ошибку, не дождавшись Кейна. Обстрел вопросами имел целью запутать
Сложив на груди руки, она откинулась на спинку стула, чтобы как можно дальше отодвинуться от детектива.
– Я отказываюсь отвечать на дальнейшие вопросы до прихода моего адвоката.
Косак все с тем же непроницаемым выражением лица остановил на ней пристальный взгляд. Потом, повернувшись к своему коллеге, сказал:
– Зарегистрируй ее.
Двигаясь словно во сне, Дайана пошла за женщиной в полицейской форме в другую комнату, где ее сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, то есть проделали все процедуры, которые она десятки раз видела в кино.
Только когда ее отвели в камеру в ожидании решения относительно залога, она, наконец, полностью осознала, что ее обвиняют в совершении убийства. Косак не поверил ни единому слову из того, что она рассказала. Он зациклился на двух фактах: она находилась в отеле «Линдфорд», когда был убит Трэвис, и у нее был мотив для его убийства. Мотив и возможность – два излюбленных слова в полицейском словаре.
Металлическая дверь с лязгом захлопнулась за ней. Дайана окинула взглядом камеру, опасаясь сделать следующий шаг. Возле одной стены стояла койка, на которой лежало свернутое солдатское одеяло. Справа от нее находились серая потрескавшаяся раковина и унитаз без крышки.
Стараясь не обращать внимания на зловоние, она подошла к деревянному стулу, отодвинула его от грязной стены и села.
– «Сколько времени придется провести здесь? – подумала она, почувствовав, что теряет счет времени. – Где Кейн? Что, если ей никогда не удастся выбраться отсюда?»
Где-то в глубине коридора какая-то женщина разразилась ругательствами. Какой-то мужчина заорал, чтобы она заткнулась. Но женщина стала ругаться еще громче. Дайана закрыла глаза. Мгновение спустя, почувствовав, что задремала, она вскинула голову, но вскоре задремала снова.
– Дайана!
Вздрогнув, она открыла глаза и подняла голову. Сонливость как рукой сняло. Охранник отпирал ее камеру.
– Кейн!
Он подбежал к ней и обнял.
– Я думала, что ты никогда не придешь. – Дайана прижалась к нему, вдыхая его запах и стараясь не расплакаться. Она так долго и храбро держалась, что не могла позволить себе сломаться сейчас. Минуту спустя она высвободилась из его рук.
– Они думают, что я убила Трэвиса.
– Знаю. Мы поговорим об этом потом, а сейчас давай-ка выбираться отсюда.
– А залог?
– Я позаботился об этом. Именно из-за него я и задержался.
– Ты внес за меня залог?
– Да. А теперь пойдем.
Дайана остановилась:
– Какой залог они потребовали?
– Двести
Дайана попыталась улыбнуться в ответ, но ее глаза наполнились слезами. До последнего момента она не отдавала себе отчета в том, что стала во многом полагаться на него. Это было удивительное чувство: она к такому не привыкла, потому что всегда могла сама о себе позаботиться.
«Я его полюбила».
Мысль эта больше не вызывала у нее тревогу, как раньше, и признание этого факта даже принесло облегчение. Наконец она решилась назвать вещи своими именами. Она призналась в этом не ему, конечно, потому что сейчас было неподходящее для этого время, а себе самой, что было не менее важно.
У выхода их встретила толпа журналистов. Крепко держа Дайану под локоть, Кейн поднял руку.
– Мисс Уэллс пока нечего сказать.
Какой-то особенно настырный репортер, пробившийся в первый ряд толпы своих собратьев, спросил:
– Вы, кажется, оказались в несколько неудобном положении, мистер Сандерс? Вам приходится защищать женщину, обвиняемую в убийстве Трэвиса Линдфорда, а вы очень близкий друг его семьи?
– В этом нет ничего неудобного. Я адвокат защиты и просто делаю свое дело. А теперь извините нас. – Все еще поддерживая Дайану под руку, он решительно прокладывал путь сквозь толпу, раздвигая журналистов плечами. – День был тяжелый, и моя клиентка нуждается в отдыхе.
Минуту спустя Дайана была уже на улице, вдыхая прохладный ночной воздух. Накрапывал дождь, проходящие машины и мокрая дорога блестели. Ей никогда не приходилось воспринимать свободу с помощью зрения и обоняния. Сейчас она воспринимала ее именно так.
– Мне нужно поговорить с Заком, – сказала она, пока они шли к машине Кейна.
– Я отвезу тебя туда. Но ты должна понять, что он больше ни минуты не может оставаться в доме Кэт.
– Почему?
– Потому что журналисты не удовольствуются крохами информации, которые я им подбросил. К утру они уже будут сидеть на пороге дома Кэт, пытаясь получить хоть какие-то сведения от каждого, кто входит в дом или выходит оттуда, в том числе и от Зака.
Кейн открыл для нее дверцу машины, подождал, пока она сядет, и, обойдя машину, сел за руль.
– Я поговорил с Бекки. Она сказала, что Зак может побыть у нее столько, сколько потребуется. Там он будет в полной безопасности.
– А как же школа и другие его занятия? Кейн оглянулся назад и отъехал от обочины.
– В Глен-Эллене есть прекрасная начальная школа. Его можно перевести туда до окончания судебного процесса.
При воспоминании о том, через что предстоит пройти, Дайана занервничала. Она понимала, что в предложении Кейна есть здравый смысл, ведь прежде всего необходимо позаботиться о безопасности Зака. Она кивнула: