Проблеск надежды
Шрифт:
– И ты ни разу не заподозрила, что он незаконно изымает деньги из оборота и переводит их в Швейцарию?
– Мне такое и в голову не приходило, Кейн. Пока не позвонил этот Цибрандт. Потом я поняла все: почему Чарльз так не хотел продолжать расследование после смерти твоего отца, почему он надеялся, что ты вместе со своей матерью поселишься в Глен-Элл ее у тетушки Бекки.
– Почему ему этого хотелось?
– Я думаю, его мучила совесть. Ему казалось, что, если он не будет тебя видеть, ничто не напомнит ему о содеянном. Когда
– Почему же не рассказала?
– Зачем? Твоего отца уже не было в живых. Матери тоже. И Чарльза. Что бы я ни сказала или ни сделала, ничего нельзя было изменить.
– Тебе не приходило в голову, что мне хочется, чтобы имя моего отца обелили? – Поняв всю глупость этого вопроса, Кейн горько рассмеялся. – О чем я спрашиваю? Ведь гораздо важнее было держать в безупречности драгоценную фамилию Линдфордов. Вот почему ты молчала, не так ли? Чтобы защитить честь Линдфордов и репутацию отеля. Для тебя не имело значения, что я потерял отца, что вся моя жизнь перевернулась, что я приобрел позорное клеймо сына мошенника.
Маргарет молчала, уставившись в пол.
– Я верил Чарльзу, как своему отцу. Я уважал его и тебя...
Она закрыла глаза, понимая, что навсегда утратила доверие Кейна, а возможно, и его любовь.
– Прости меня, – прошептала она. – Я так об этом сожалею. – Она подняла на Сандерса глаза, надеясь увидеть в его взгляде понимание, но не увидела.
Кейн не сказал ни слова. Двадцать один год он ждал этого момента – возможности восстановить доброе имя отца и отдать в руки правосудия человека, который его подставил. К сожалению, человек этот умер, но мысль заставить его вдову расплачиваться за его грехи была ему противна.
– Подумать только, а я еще хотел уговорить Дайану пойти тебе навстречу, – проговорил он с горечью. – Мне было очень жаль тебя, Маргарет, потому что теперь, когда Трэвис умер, Франческа очень занята делами, а Зак для тебя потерян, я боялся, что тебе не захочется жить. Я подумал, что, может быть, если я смогу убедить Дайану позволить тебе время от времени видеться с внуком, ты скорее оправишься после смерти Трэвиса.
Маргарет закусила губу, слишком поздно поняв, как много она потеряла.
– Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
– Я сильно сомневаюсь в этом. – Не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.
Впервые в жизни она почувствовала себя старухой – слабой, печальной и очень-очень одинокой.
Кейн прав. Она хранила тайну Чарльза, оберегая репутацию семьи, ни разу не подумав о последствиях.
Слишком поздно сожалеть об этом. Но не поздно сделать что-нибудь для Кейна – то, что давно следовало бы сделать. Она набрала номер
– Конрад, – сказала она бывшему помощнику Трэвиса, – я хочу сделать заявление для печати. Если захотят узнать, о чем оно, скажи, что я хочу внести ясность в одно старое дело, вокруг которого много лет назад была большая шумиха в прессе.
– Сделаю, миссис Линдфорд. На какое время вы хотите назначить пресс-конференцию?
– Я думаю, лучше провести ее сегодня же во второй половине дня.
Уютно устроившись на диване в белую и голубую полоску, который ей одолжила Кэт, пока не доставят новую мебель, Дайана просматривала еще одну пачку фотографий, присланных Франческой, и, глубоко вздохнув, с сожалением возвратила их Кейну.
– Ни одно лицо не кажется мне даже отдаленно знакомым.
Кейн собрал фотографии и сунул их в плотный коричневый конверт.
– Это ничего. Франческа говорит, что на подходе еще она пачка фотографий – последняя. Может быть, ты там кого-нибудь узнаешь.
– Очень любезно с ее стороны так беспокоиться обо мне, – сказала Дайана, наблюдая, как он укладывает конверт в свой «дипломат». – Ей, наверное, это нелегко. Ведь ее мать терпеть меня не может.
– Франческа всегда имела собственное мнение.
– Мне кaжeтcя, я с yдовольcтвиeм познакомилась бы с ней.
Кейн улыбнулся:
– Меняешь гнев на милость в отношении Линдфордов, дорогая?
– Пожалуй, только в отношении ее. Услышав по радио на кухне фамилию «Линдфорд», оба встрепенулись.
– Что там на сей раз? – пробормотал Кейн, направляясь на кухню, чтобы прибавить громкость.
Зная, как он расстроился, узнав о предательстве Маргарет и Чарльза, Дайана пошла следом и, обняв его одной рукой, стала вместе с ним слушать специальный выпуск новостей.
– Нам стало известно, что Маргарет Линдфорд, владелица отеля «Линдфорд» и мать недавно убитого Трэвиса Линдфорда, намерена сделать важное заявление. Включаем большой актовый зал отеля «Линдфорд».
Через несколько секунд, когда стих шум голосов, раздался отчетливый, хорошо поставленный голос Маргарет:
– Добрый вечер, леди и джентльмены. Я благодарю вас за то, что вы сразу же пришли сюда. Мое заявление будет кратким и мучительным, поэтому вас, наверное, уже предупредили, что после него не будет никаких ответов на вопросы.
Она подождала, пока стихнет шумок разочарования, затем продолжила:
– Двадцать один год тому назад Рэй Сандерс, один из моих самых доверенных служащих, был несправедливо обвинен в незаконном присвоении двух миллионов долларов из средств отеля «Линдфорд». Несколько дней спустя он трагически погиб. Два года назад, после смерти моего мужа, я узнала, что это он, а не Рэй Сандерс незаконно перекачивал деньги на счет в одном швейцарском банке. Зал взорвался вопросами, и прошло не менее минуты, прежде чем Маргарет смогла продолжить: