Проблеск небес
Шрифт:
От его тела, как от огня, исходило тепло. Оно успокаивало боль в мышцах. Кэтрин согрелась. Мало-помалу она стала ощущать его дыхание, чувствовать биение его сердца и твердость мускулов. Мужской запах обволакивал подобно нежному объятию. Каждый неровный шаг лошади заставлял Кэтрин касаться той части его тела, которая была создана для слияния мужчины и женщины.
Ей следовало бы чувствовать себя оскорбленной и покраснеть. Но она не была девственницей, и хотя в душе боролась с этими ощущениями, тело слишком хорошо
Ей было знакомо острое желание. Она жаждала снова почувствовать, как губы мужчины целуют ее груди, а пальцы скользят по телу все ниже и ниже, вознося ее на вершину страсти, где забываются все беды и несчастья. Она жаждала этого с такой силой, что желание превращалось в боль.
Лошадь остановилась. Кэтрин, подняв голову, пыталась рассмотреть что-то сквозь пелену дождя. Вместо поместья она увидела соломенную крышу пастушьей хижины. Вместо нежного возлюбленного она увидела лицо человека, которого презирала. Человека, который мог принести в дар шлюху своему только что женившемуся другу. Человека, который, по его собственному признанию, погубил Альфреда.
– Почему мы остановились? – спросила она.
– Молния, – коротко ответил Берк.
– Я хочу домой.
Из-за дождя лицо Гришема казалось матовым, и странным образом это усиливало его мужскую привлекательность. Под полями шляпы его глаза сузились, выражая непреклонную решимость.
– Еще рано, – сказал он. – Сначала мы должны закончить наш разговор.
Глава 4
Берк толкнул дверь, и она со скрипом открылась. Нагнув голову, он вошел в хижину. В единственной комнате было холодно и сыро, пахло плесенью и запустением. Несмотря на темноту, Гришем разглядел табурет, стоявший у очага. У каменной стены валялся тюфяк, из которого вылезали клочья мха.
Кэтрин замешкалась в дверях. Вспышки молнии освещали ее женственный силуэт. Промокший лиф обтягивал грудь, а ниже спадали складки мокрой черной юбки. Даже промокшая и растрепанная, в убогом платье гувернантки, она сохраняла необычайно трогательную красоту, от которой дрогнуло его измученное сердце.
Желание обладать ею упрямо не покидало Берка. Он все еще ощущал близость ее соблазнительного тела у своей груди. Он все еще чувствовал ее свежий женственный запах. Ему по-прежнему хотелось уберечь ее от всех бед.
Но Кэтрин Сноу не имела никакого значения в его жизни. Он бы чувствовал то же самое, если бы с ним в седле сидела любая другая женщина с хорошей фигурой. Он должен верить в это, иначе скоро нарушит свою клятву защищать ее.
Она держала в руках книги и дрожала. Тихо выругавшись, Берк подошел к Кэтрин, снял плащ и набросил его на ее хрупкие плечи. Несмотря на широкий навес крыши, холодный дождь застучал по его лицу.
– Войдите внутрь, – сказал он.
Она прислонилась к косяку. Вспышка молнии
– Там темно.
– Боитесь?
– Нет. Но ничего не видно. Лучше я пережду грозу здесь.
Ее недоверие раздражало. Ему казалось, что он был смешон, потому, что был с ней так учтив. И еще его задела ее подозрительность.
– Вы очень аппетитный кусочек, миссис Сноу, – сказал Берк, намеренно раздевающим взглядом оглядывая ее с головы до ног. – Однако обещаю, что не укушу вас.
Она ответила уничтожающим взглядом.
– Как достойно с вашей стороны! Кто-нибудь мог бы принять вас за джентльмена.
– Только не вы, слава Богу. Вы всегда будете считать меня подлецом, каким я и являюсь.
Повернувшись на каблуках, он отошел. Пусть она помокнет. Для него было важно лишь достигнуть своей цели.
Он снял шляпу и повесил на гвоздь у двери. На этот раз им никто не помешает и он не отпустит ее, пока она не ответит на все проклятые вопросы. На все до единого. И все время, когда она будет отвечать, он собирался следить, как изменяется выражение ее лица, желая убедиться, что она говорит чистую правду.
Пошарив около каменного очага, Берк нашел трутницу. Смахнув липкую паутину, присел на земляном полу перед очагом. Ему никогда еще не приходилось разжигать огонь. Но он видел, как это делают слуги; видимо, это не слишком трудно.
Открыв маленькую трутницу, он вынул кресало и обломок кремня. Несколько раз скользящим ударом стукнул по нему, направляя искры на тряпки, лежавшие в коробочке. Наконец на тряпках загорелся слабый огонек. Он осторожно дул на него, пока не появилось маленькое пламя.
Берк протянул руку к свече, но порыв ветра, ворвавшийся через открытую дверь, загасил огонь.
Бормоча проклятия, Гришем снова проделал эту утомительную процедуру, теперь уже прикрывая трут своим телом. С мрачным торжеством он зажег свечу. Еще немного, и можно приступать к допросу Кэтрин.
Взяв из корзины горсть щепы, он бросил ее на решетку очага. Затем поднес к ней пламя свечи. Щепки лишь слегка задымились. Он скрипнул зубами, подполз к засыпанному золой очагу и попытался устроить костер в другом углу. Но дело кончилось тем, что он только испачкал рукава и манжеты.
– Проклятие! Чертовы вонючие сырые деревяшки.
– Не обвиняйте щепки. – Кэтрин опустилась рядом. – Чтобы развести огонь, требуется умение.
Чуть заметная насмешка звучала в ее голосе. Рассерженный, он в полутьме посмотрел на ее серьезное лицо:
– Умение?
– Растопка сложена слишком плотно. Нет достаточного доступа воздуха.
Кэтрин аккуратно уложила щепки на решетке крест-накрест. Она что-то поискала на дне корзины и извлекла несколько комков торфа, которые положила поверх растопки. Затем поднесла горящую свечу и застыла в ожидании.