Пробуждение каменного бога

Фармер Филип Хосе

— Улисс Поющий Медведь, — повторил он.

Она улыбнулась или, во всяком случае, широко открыла рот. Опасная улыбка. Такие зубки могли вырвать у него большой кусок мяса. Не то чтобы они были такими большими по сравнению с домашними кошками — такого же размера. Собственно, они были даже маленькими и клыки были чуть длиннее остальных зубов. Но зато уж остры — это точно.

Она что-то сказала и он повторил свое имя. Стало очевидно, что она тоже пыталась повторить его слова, хотя и не понимала, что он назвал свое имя.

Через некоторое время она выдавила:

— Вуриза асиингагна вапира. —

Так примерно звучало это на английском.

Он содрогнулся. Что ж, придется приспосабливаться. Он должен узнать их язык.

— Вуриза, — сказал Улисс и улыбнулся.

Большинство из них выглядело озадаченными и чуть позже он понял, почему. В конце концов каждый думает, что его бог будет разговаривать на языке своих обожателей. А здесь был бог и спаситель: тот, кого они ждали сотни лет, и говорил он на языке богов не лучше новорожденного младенца.

К счастью, вуфеа были рациональны как и всякие человеческие существа. Их верховный жрец и его дочь Авина, высказали предположение, что когда Вувизо, бог вуфеа, превратился в камень, он находился под чарами Вурутаны, Великого Пожирателя. Вувизо забыл свой язык, но он его быстро вспомнит.

Авина стала главным помощником и инструктором. Почти все время она была рядом с ним и, поскольку любила поболтать даже с богом, который приводил ее в содрогание, учила его довольно быстро. Она была умна — иногда казалось, что она даже умнее его — и она придумывала множество способов ускорить его обучение.

Она обладала также чувством юмора, и однажды, когда Улисс, наконец, понял один из ее каламбуров, дала понять, что он продвигается быстро. Он был так доволен собой и ею, что почти поцеловал ее. Но потом схватил себя, как положено, за загривок и швырнул обратно. Он слишком возлюбил этих нежных, изящных созданий. И сделал это непреднамеренно. Тем не менее, она стала точкой фокуса, островком в неизвестном мире и изменчивом море. И потом с ней было приятно. Когда она ушла, он почувствовал необычайное волнение и тревогу, словно лава за стальной дверью.

С того времени как он понял ее первый каламбур, он принялся знакомиться с бытом деревни и ее окрестностями на несколько миль в округе. Ему всегда сопутствовали вождь и дюжина молодых воинов. Они отходили на некоторое расстояние от деревни в любом направлении и там его останавливали. Он хотел идти дальше, но в то время понимал, что еще не способен противиться своим провожатым, которые, в сущности, были его тюремщиками.

К северу и западу лежала страна высоких покатых холмов, озер, небольших речек и множества ручейков как вокруг Сиракуз. На востоке, за несколькими милями холмов располагался гигантский лес вечнозеленых растений. К югу на две мили страна была изрезана холмами, а потом начиналась обширная равнина. Она бежала вдаль насколько хватало глаз с вершины холма, почти восьмисот футов высотой. Только где-то на горизонте виднелась темная полоска, которая, по его мнению, была цепью гор. Потом, во второе путешествие, он решил, что это гряда облаков. А в третье путешествие он вообще не мог сказать, что это такое.

Он спросил об увиденном Авину и та, странно взглянув на него, ответила:

— Вурутана! — она произнесла это так,

словно понимала, почему он спрашивает.

Вурутана, как узнал потом Улисс, означал Великого Пожирателя. Он значил что-то еще, но пока Улисс плохо знал язык, чтобы уловить все основные нюансы и тонкости.

Согласно Авине на севере и востоке располагались другие деревни вуфеа. Их враги, которые называли себя вагарондит, жили к северу и востоку. В этой деревне было человек двести, а вообще вуфеа населяло около трех тысяч.

У вагарондит существовал свой язык, отличный от вуфеа, но обе группы для общения пользовались третьим, общим языком, который они называли аурата.

Вуфеа не только не изготовляли металл, но даже о нем и не слышали. Нож Поющего Медведя был первой сталью, которую они видели.

Более того, они ничего не знали о луках и стрелах. А этого он не понимал. Они могли не знать металла, потому что его не было в округе. Но даже у людей каменного века существовали луки и стрелы. Правда, потом он вспомнил об аборигенах Австралии, которые были так технически отсталы, что даже не имели никакого представления о принципах дугообразования. Им они были просто ни к чему. Они были достаточно развиты, но лука не изобрели. И потом, существовали американские индейцы, которые делали колеса к игрушкам своих детей и, тем не менее, не использовали этого принципа для создания тележек вагонов и карет.

В своих путешествиях, особенно на восток, он постоянно искал подходящее дерево и, найдя одно, напоминающее тис, велел воинам нарубить каменными топорами веток и отнести их домой. Там он достал необходимые жилы и перья и после некоторых неудачных экспериментов изготовил луки и стрелы.

Вуфеа были удивлены, но, взяв луки, быстро с ними освоились. Немного попрактиковавшись с соломенными чучелами, которые он соорудил, они выпустили вагарондитского пленника, проводили за поля и велели приготовиться к смерти.

Улисс не препятствовал, так как не знал, как далеко он мог пользоваться своим авторитетом. Он понимал только, что является своего рода богом. Это сказали ему вуфеа, но даже и без этого он догадался бы по их отношению. Он даже принял участие в некоторых церемониях, проходивших в еще не до конца отстроенном зале. А вот что за бог и какова его сила он не знал. Все покажет время. У него не было причин да и особого желания вступаться за вагарондита. Но он не мог и остаться рядом, пока молодые бойцы пробовали на енотолицем свое искусство.

Вначале казалось — некоторые вуфеа возмутились. Они угрюмо поглядывали в его сторону, в их рядах слышался ропот. Но никто открыто против него не выступал, а когда верховный жрец Аузира, отец Авины, обрушился на них, потрясая жезлом со змеей и большой птичьей головой, гремя камнями в тыкве, он на них быстро нагнал страху. Смысл его речи был в том, что они теперь находились под новым режимом. Их мысли, каким быть богу, совсем не обязательно должны совпадать с его собственным мнением. И если они сейчас не образумятся, то одним мановением божественной руки превратятся в камень. Повторив тем самым обратную процедуру, благодаря которой каменный бог проснулся, обрел плоть и вновь пошел рядом с ними.