Пробуждение мёртвых богов 2
Шрифт:
– Нет, моя дорогая. Это простые люди с римских окраин, и когда на свадьбе их дочери появится лично сам римский император и поздравит молодых… Ты не представляешь, какой авторитету них появится! Это будет ценнее любого подарка. Кроме того, Рему, как офицеру, и так положен земельный участок, и жалованье у него повысится.
– Ну, я бы всё же дала им денег на строительство…
– Ты знаешь, Марина, – я разделал очередное «персидское яблоко», как здесь назывались персики, – …это мои обожаемые фрукты, могу их съесть дюжину подряд… Рем приходил ко мне, как обычный посетитель, совсем недавно. Сказал, что во время
– Вот это да! Я знала, что Рем – порядочный парень, но настолько…
– Ну вот. Теперь ты понимаешь, почему я не дарю им подарки в виде денег?
– О… Ты разрешил ему оставить эти солиды себе?
– Ну, разумеется! Парень был очень признателен, но, как и положено легионеру, не выказал этого явно. Сдержанно поблагодарил, отдал салют и удалился. Но я видел, что он благодарен от всей души. Это настоящий друг и преданный воин, и я позабочусь о нём и его семье.
– Правильное решение, дорогой! Настоящих друзей надо поддерживать.
– Ладно, вот я что ещё хотел спросить, как наш Валерий, я с ним давно не виделся, он ведь целыми днями пропадает в Римской библиотеке среди учёных, как Марк в своё время среди воинов!
– Да, ты знаешь, он скоро станет крупным учёным, или политиком. Изучил все законы, отлично разбирается в юридических хитросплетениях. Сам Лар Септимий очень хвалит нашего сына и прочит ему большое будущее.
– Н-да-а… Интересно получается, оба наших парня такие разные, но оба выдающиеся, талантливые, ну, и так далее. Не знаешь, почему? – задумчиво сказал я.
– Наверное, потому что отец у них – самый умный, самый выдающийся правитель и полководец, – хитро улыбнулась Марина.
– Ну, полководец-то из меня так себе… Но ведь и ты у меня умница и красавица редкостная. Ты знаешь, в моей Руси знали многое, о чём у нас пока не имеют понятия. Так вот, наши учёные заметили, что чем ближе родственные связи у мужа и жены, тем более болезненными, некрасивыми и даже глупыми могут родиться дети. И наоборот, браки, где молодые были из разных племён, далёких друг от друга, их потомки отличались отменным здоровьем, разумом и красотой. Вот тебе и разгадка!
– Слушай… Всё хотела тебя спросить, ты не будешь рассказывать детям о том, откуда ты, про свою Русь? – Марина упорно избегала понятий «прошлое-будущее», словно желая отгородиться от столь непонятных вещей. – Они не спрашивали тебя об этом?
– Мы с Марком однажды затронули в разговоре эту тему. Я сказал, что приехал из далёкой страны на севере, среди скифских племён, она называется Русь. Для него этого было достаточно, а вот Валерий, боюсь, начнёт задавать мне очень много вопросов! улыбнулся я. – Придётся с ним поговорить основательно, когда настанет время!
События последующих лет словно вобрали в себя весь позитив, недоданный мне в прошлые годы. Разбитая наголову армия персов бежала к себе, не помышляя о реванше. Войска Восточной Империи, Византии, сдавались целыми легионами и приносили присягу мне, римскому императору. Лев Макелла надеялся убежать вместе с персидскими военачальниками,
Греческий патриарх, его союзник, призывавший народ против Рима был лишён сана и сослан в дальний монастырь простым монахом – замаливать грехи. Оставшиеся у руля военачальники и чиновники попросили меня принять их под своё покровительство, их поддержал народ и церковь, и как-то очень спокойно и естественно меня провозгласили императором объединённой Империи, Восточной и Западной.
Даже римский Сенат был почти единогласен. Постаревшие Валериан Красс и Алфениус, конечно, выступили против, но это было скорее протокольное возражение, они просто не могли выступить за меня в силу привычки. Их вежливо выслушали и оставили без должного внимания – большинство в Сенате прочно захватила молодёжь, мои бывшие Александрийские студенты.
К моему большому огорчению скончался Гай Антоний Север, мой союзник, в последние годы отбросивший малейшие колебания и всегда выступавший на моей стороне. Сейчас его поддержка была не так важна, но я огорчился чисто по-человечески, ведь по большому счёту сенатор, начиная с моих первых робких шагов в политике, был для меня первым и главным союзником и решателем всех вопросов. Пусть иногда хитрил, соблюдая свои интересы, но в конце концов всегда помогал. Я приказал отдать покойному все положенные почести, и вечером помянул его по обычаям своего времени, вдвоём с Мариной.
Марк принял своё новое назначение, как и положено солдату – без споров и возражений. Старый Сервий Траян присматривался к нему несколько недель, но вскоре разглядел в нём будущего полководца, и стал методично учить всем премудростям.
Как я уже говорил, моё воцарение на объединённом престоле прошло спокойно и уверенно. Никаких попыток мятежа или бунта не было даже намёком. Конечно, сразу навалилась куча вопросов и проблем, но это были рабочие вопросы, обычные для любой структуры в период расширения и становления.
Самое главное, я мог уже очень многое скидывать на своих помощников, осуществляя только общий контроль. Самый главный вопрос, который я решил самолично, с прицелом на далёкое будущее, был церковный. Я отлично понимал, что при всём моём отрицании религии, она нужна и народу, и правителям. Христианство утвердилось прочно и крепко, но уже стали намечаться противоречия между Западной и Восточной Церквями.
Как ни слабо я знал историю, мне отлично было известно, во что выросла вражда между ними, и как затормозило ход истории это разделение. Чтобы предотвратить подобное, я собрал в Риме нечто вроде собора, куда пригласил высоких чинов обеих Церквей, а также светских философов и мудрецов.
В течение месяца каждый день продолжались многочасовые прения и дебаты, многословные доклады, сыпались доказательства и контрдоказательства. В конце концов, я уяснил, что имеются два направления противоречий – богословское и, так сказать, житейское. В богословие я даже не пытался вникнуть, сосредоточившись на одном из основных вопросов: римские христиане полагали главой Церкви понтифика, римского Папу, первосвященника, а византийские утверждали, что главой Церкви не может быть один человек, только Сам Христос, а епископы решают вопросы коллегиально.