Пробуждение начинается с меня
Шрифт:
– Хорошо! Но прежде чем молиться, мы приготовим тебе сначала что-нибудь покушать.
К слову сказать, люди племени Зулу очень гостеприимны. Невозможно, войдя к ним в дом, выйти оттуда, прежде чем ты у них не поешь. Причём чашка чая в счёт не идёт. Зулу вообще не могут понять, как это можно отпустить гостя, не накормив его. Даже если они бедны, то выставят перед ним всё, что имеют; и если у них во дворе будет только одна курица, тогда они приготовят эту курицу.
Так вот, когда мои друзья заговорили о еде, я категорически запротестовал, заявляя, что сегодня у меня вообще нет времени для еды и питья, потому что хочу весь день провести в посте и молитве. В ответ на это
– сквозь смех говорили они мне.
– Уж не хочешь ли ты, чтобы Иисус нам сказал однажды: "Я жаждал - и вы не напоили Меня, был голоден - и вы не дали Мне есть". Ты что, хочешь поставить нам ловушку?! Нет уж, само собой разумеется, такого мы не сделаем и в этом тебя не послушаемся! Так что будь добр, входи в дом".
Итак, мне не оставалось другого выхода, как войти к ним в хижину и сесть, а они пошли ловить курицу… Пойманную курицу тоже ведь не начнешь сразу же варить, её ещё надо зарубить, общипать и выпотрошить. Вот так я сидел и сидел… Мне казалось, что я жду не часы, а целую вечность.
Интересно, что мы, белые люди, почему-то всегда куда-то торопимся. У нас вечно нет времени. Мы постоянно спешим, желая, чтобы всё было как можно быстрее. Кстати, именно это является кратчайшим путём в психбольницу или, по меньшей мере, к неврозу. Чёрные же - не торопятся. У них всегда есть время.
И вот, сидя в ожидании приготовляемой еды, я говорил про себя: "О Боже! Как я растранжирил это воскресенье, которое должно было быть днём Господним! Какую ошибку я допустил! О, лучше бы я сюда не приходил! Ведь можно было бы молиться и с другими! Как много мог бы я сегодня сделать! А теперь весь этот день можно считать потерянным! День, который бы должен быть днём поста и молитвы, прошёл в ожидании еды! Ну, разве не глупо я поступил?!.."
Так, ругая себя, я продолжал сидеть, непрестанно посматривая на часы. А время шло и шло… Вот уже наступил час обеда, а я всё ещё ждал еды. Наконец, мне принесли какой-то холодный напиток, затем чашку чая. Потом накрыли стол, который буквально ломился от обилия расставленной на нём пищи. Чего там только не было! Курятина, различные сорта другого мяса, рис, картофель, салаты, овощи, фрукты… Это был настоящий царский обед и за этим столом восседал я один. (По обычаям Зулу, почитаемого гостя оставляют за столом одного. Перед началом еды хозяева выходят из комнаты, чтобы гость мог чувствовать себя совершенно свободно.)
Хозяева попросили благословения, и я приступил к еде. Несмотря на то, что тарелка, поставленная передо мной, была необычайно больших размеров, места на ней оказалась всё же недостаточно, чтобы уместить хотя бы понемногу от всей приготовленной для меня пищи.
Муж с женой так старательно потчевали меня, что я в конце концов сказал им, что это называется уже не есть, а жрать. Едва я справился со своей тарелкой, как мне подали десерт и какой-то напиток. Вслед за этим несли ещё "кока-колу"…
– Друзья мои!
– взмолился я.
– Я просто не могу больше! Это уже грех так объедаться и опиваться!
– Хорошо, хорошо!
– сказали они.
– Мы теперь только вынесем посуду и тогда будем молиться.
– О!
– почти простонал я.
– Как я смогу теперь молиться с таким, до отказа набитым животом!!
(Видите, в то время мои молитвы исходили ещё из
желудка, а не из сердца!)
После того, как стол был убран, мы наконец-то склонили наши колени и начали молиться. Не прошло и двух-трёх минут, как место под нами поколебалось… Я не способен был понять происходящего. Схватившись за голову, я плакал и, не переставая, повторял: "Господь, я совсем не знаю Тебя! Как
Вот так, совершенно заново я начал познавать Бога, познавать таким, каким никогда прежде не знал. Я знал Его по рассказам, рисовал своим воображением, как картину, и разумом моим сооружал как истукана. И это, увы, было не только моим заблуждением, но и ошибкой многих-многих людей, которые через века и тысячелетия, посредством учений и книг создали себе образ Бога, сделав себе идола руками своими и своим умом.
Мы можем утверждать, что Бог является таким-то и таким; что в служении Ему всё должно проходить только так, как это делается у нас; и что, если мы приходим к Нему, то это должно выглядеть именно так и не иначе. И поступая таким образом, даже не замечаем, как страшно мы грешим. Ведь нам нельзя делать идолов! Нельзя строить образов! Нельзя служить божествам!
Мы можем говорить язычникам, что они поклоняются чужим богам, а у самих себя при этом иметь самого большого истукана, сооружённого нашей собственной фантазией. Тот "Бог", который является таким, каким мы его себе представляем, который даёт нам всё, чего мы желаем, и делает именно то, что мы от него ожидаем, - есть ни что иное, как только идол нашего разума и нашего воображения! Это не есть живой и истинный Бог!
Вот почему я рыдал тогда, как ребёнок, и сердце моё сокрушалось и кричало от горького сознания того, какому "Богу" я в действительности служил все эти прошедшие долгие годы.
Так снова и снова Господь открывался мне через этих чёрных людей, являя Себя настолько иначе, чем это я себе представлял, что днями, неделями и месяцами я не переставал повторять: "Господь, я совсем не знаю Тебя! Мой Бог, о насколько же Ты другой!"
Да, дорогие друзья! Когда в грядущий день суда всё будет испытано огнём, в нём сгорит много нашего; многое превратится в прах и пепел; многое из того, что здесь, на земле было ценным для нас - не будет иметь тогда никакого значения. Это лишь человеческие обычаи и церемонии, плоды нашего ума и представления - всё то, что должно в нас умереть.
Именно так случилось тогда и со мной. Всё, чему я был научен, все мои понятия и представления пришлось похоронить и начать сначала. В это время я был подобен маленькому ребёнку, который в первый раз изучал азбуку духовной жизни. Находясь в таком положении, я уже ничего не мог делать от себя. Я не мог больше положиться на свой разум, и потому приходилось всецело доверяться Господу и следовать за Ним так, как Он меня вёл. Это было для меня чем-то совершенно новым, чего я прежде никогда не знал, но именно поэтому я могу теперь сказать, что жизнь в духе - это жизнь в совершенно другом мире. И если мы этого не знаем и не живём в этом, если мы не согласны на то, чтобы стать всецело управляемыми Господом, тогда не стоит молиться о пробуждении.
Наша старая жизнь и наши духовные мехи должны совершенно обновиться, иначе даже в том случае, если Господь дарует нам полноту Своего Духа и наполнит нас Своим новым вином, не будет в том особого смысла, потому что уже через короткое время окажется, что мы всё это потеряли. При этом может даже случиться, что именно те люди, которые не получили Святого Духа окажутся на более высокой ступени чем те, которые имели такое замечательное свидетельство в своей жизни.
Писание говорит нам, что Его мысли - не наши мысли и пути наши - не Его пути. Поэтому не может быть жизни с Богом и постоянного хождения с Ним, если мы не готовы пожертвовать ради этого нашими мыслями и нашими путями, говоря: "Не моя, но Твоя, Господь, воля пусть совершится!"