Пробуждение силы
Шрифт:
– Да… Мы обратили внимание и сразу посадили за работу специалиста. Письмо перехватили и скопировали раньше, чем Мазур успел удалить его. Заодно скопировали десяток зашифрованных писем, сейчас ими дешифровальный центр занимается. Но дешифровка, как ты сам, наверное, знаешь, дело, практически, безнадежное…
– Что там за формула?
– Раствор какой-то… Химия… Мы передали сразу в лабораторию. Данные передадут, видимо, тебе. Посмотреть спецам, думаю, недолго. Смотреть – не делать… Жди…
Как раз ждать капитан Юровских и не хотел, поскольку он намеревался уже отправиться домой, чтобы подготовиться к командировке. Но формула раствора, с помощью которого из подполковника спецназа ГРУ делали высококвалифицированного дворника, оперативного значения не имела и могла понадобиться только
– Заходи…
Выслушав доклад и посмотрев распечатки разговоров, полковник привычно почесал карандашом нос и поднял брови.
– Если мы знаем препарат, с помощью которого можно вывести дворника из состояния зомби, значит, у нас нет необходимости за ними в Чечню отправляться?
– Но помнит ли подполковник Стромов то, что хочет узнать Мазур? Это сейчас, товарищ полковник, главный вопрос.
Юрий Петрович размышлял логично.
– А если и не помнит? Что с того? Он не вспомнит этого с нами, не вспомнит и с Мазуром. А если с нами вспомнит, вспомнит и с ним. Тонкость заключается лишь в том, чтобы Мазура взять с поличным на месте. Тогда мы сможем предъявить американской стороне претензии. Если брать его здесь, то за ним сохраняется дипломатический иммунитет. Если брать там, вместе с оборудованием тем более… Значит, будем брать, как участника бандформирований, к тому же проводящего испытания психотронного оружия на российских солдатах. В этом случае иммунитет на него распространяться не может, поскольку Мазур будет рассматриваться как уголовный преступник, к тому же проходящий по террористической статье. Американцы сами не пожелают раздутия такого скандала. Дипломат-террорист – это звучит не гордо, но красиво… Для нас красиво, для американцев не слишком…
– Так точно. Все, как вы говорите, товарищ полковник.
– Есть предложения?
Капитан Юровских долго не думал, поскольку всю ситуацию просчитал еще по пути к кабинету командующего.
– Мое мнение: необходимо сопровождать их до места. И там ориентироваться. Одновременно отслеживать контакты генерала Аладьяна и, может быть, даже позволить ему что-то кому-то продать, но блокировать покупателей сразу после расставания с Аладьяном. Таким образом мы многим иностранным державам жизнь облегчим. Интересно, кто такой этот Керим?
– Керима уже вычислили после первого разговора. Это представитель боевого крыла Курдской рабочей партии. Находится у нас в стране на официальном положении, как турецкий политэмигрант. Имеет вид на жительство и ждет предоставления ему российского гражданства. До этого в связи с террористическим центром своей партии замечен не был и считался просто сторонником независимого Курдистана. Турки требовали его выдачи, наши пока отказали. Хотя с гражданством тоже не спешат…
– А остальные?
– Остальные находятся за пределами России, но готовы приехать, насколько я понимаю. Если мы перехватим талибов, хоть афганских, хоть пакистанских, нам самим жить будет легче, потому что от талибов это оружие может перейти к нашим исламистам.
– Тогда тем более следует выпустить генерала на Кавказ. По крайней мере, там он может с ними встретиться с большей вероятностью, чем здесь. Плохо, если встреча будет назначена в Грузии. Только Аладьян, как я понял из разговора, не слишком торопится заняться распродажей. Нельзя ли его как-то поторопить…
– Позвони ему и скажи, чтобы поторопился… – грубо пошутил полковник. – Я не вижу других вариантов…
– Об этом тоже следует подумать…
– Еще меня волнует состояние подполковника Стромова. Кем он себя чувствует – спецназовцем или дворником? Если бы удалось это выяснить, снялись бы многие вопросы.
– А как это можно выяснить?
– С минуты на минуту с базы прибудет первое пополнение в твою группу. Снайперы из спецрезерва… – Полковник отчего-то нахмурился. – Знаешь, что такое спецрезерв?
– Никак нет…
– Лучше бы и не знать, но, если тебе с ними работать, знать необходимо.
Юровских не смутился тем, что в группу к нему дают двух ликвидаторов. Ликвидатор – это только сотрудник ГРУ, выполняющий задание по ликвидации объекта. А в остальном это точно такой же офицер ГРУ.
– Подумаем. Ну, а я, товарищ полковник, пошел готовиться к командировке. Группа соберется поздно вечером. Я прибуду раньше. Может, что к тому времени и соображу…
– Я дождусь вас. Предупреди, если будут свежие данные, пусть мне докладывают…
Завалиться, оказывается, можно в самой простой обстановке. И в дальнейшем следует обязательно учитывать, что генерал Аладьян отличается чрезмерной подозрительностью, иначе недолго попасть в неприятное положение.
Сначала все шло хорошо. Андрей Никитович без проблем выдержал главное испытание. Умело вроде бы поддался воздействию американского гипнотизера, но ровно настолько, насколько сам себе это позволил. Гипнотизер Владислав Аркадьевич, безусловно, сильный. Подполковник Стромов явственно почувствовал тяжесть в веках при звуках этого властного голоса. Но противостоять сумел. И сумел даже ощутить тонкую грань, от которой нельзя отойти ни в одну сторону. Иначе или покажешь свою сопротивляемость, или сам провалишься в сомнамбулическое состояние. Но он грань определил, и это позволило разыграть чрезвычайно удивленного своим положением человека, который не сумел разомкнуть пальцы. Это тоже была игра. Стандартным психотерапевтическим тестом человека с сильной волей и мощной сопротивляемостью не пробить. Но поверили и генерал, и сам гипнотизер. И это была маленькая победа, потому что Андрей Никитович сразу добился того, что при нем стали разговаривать, как не разговаривали бы при здоровом человеке. А это позволило уловить информацию не только о предполагаемом отъезде, но и о конечной точке поездки. Причем, что было очень важно, характерную примету этой точки назвал не генерал, не полковник, а американец. Так кто же он такой – Владислав Аркадьевич Мазур? И почему его интересуют те пещеры на берегу реки?
Для подполковника Стромова, как-то упустившего эту деталь из памяти, потому что он не видел причины на ней задерживаться, считая проходным моментом перед тем, как с ним произошла беда, труда не составило вспомнить. Во-первых, зашел разговор о границе между Чечней и Дагестаном, что сразу насторожило. Там Стромова и контузило в последний раз, когда машина подорвалась на выставленном боевиками фугасе. Странно только, как все произошло. Если боевики выставляют фугас на пути следования федерального транспорта, то обычно там же и засаду устраивают, чтобы добить оставшихся в живых. Впрочем, не исключено, что засада была. И всех добили, а его, бессознательного, посчитали мертвым и не стали тратить патроны. Или кто-то помешал завершить начатое. Это в принципе не так и важно. Важно другое… Ехал подполковник Стромов как раз на берег реки, чтобы осмотреть пещеры. Вернее, только одну пещеру, которую должен был показать ему платный осведомитель Арсанак Амадиев, с которым контакт поддерживал исключительно один Андрей Никитович. Опасаясь за разглашение своего статуса, Арсанак сразу при вербовке поставил условие, что будет работать только с одним человеком и никто другой не должен знать о его существовании. То есть о существовании могли знать, но знали только как агента Казбек, как красиво сам себя назвал Амадиев. Он и расписки на получение оплаты услуг подписывал оперативным псевдонимом. В боевых условиях это считалось вполне нормальным. А методы бывшего КГБ, который составлял договор на действительные данные, а потом этим договором шантажировал, в военной разведке применения не нашли. Да и трудно было отыскать агента, готового подписать договор о сотрудничестве. Мало ли что потом случится. А бумага живет долго, гораздо дольше человека…