Пробуждение Ваирагии
Шрифт:
«Да, Адари. Твой. Раз уж ты оставила свой пост, то теперь ребёнок — твоё новое задание. Спрячь его, обучи, подготовь. Если он нужен фанатикам, то не должен им достаться».
«Да, старейшая, — Адари тяжело вздыхает. — А что будет с когтями Даррата? Мы продолжим просто наблюдать?»
«Нет. Если связь с Районором не восстановится, мы сами решим, как и когда с ними разобраться. Пусть тебя это не волнует. Ребёнок — твоя главная забота».
«Слушаюсь,
Опять лежу на сене, укутанный в волчью шкуру, да трясусь в повозке. Неприятно, но всяко лучше, чем голышом на холоде в лесу. Над нами пасмурное, затянутое свинцовыми тучами небо, готовое разразиться проливным дождём, но плевать — сейчас мне тепло и сытно — меня покормили, дали попить молока. Вкусно, хотя с гриумом ни в какое сравнение… Треклятый красноглазый пацан подсадил меня на наркоту! Надеюсь, не стану зависимым, хотя Галфал говорил, что не должен, ведь я мало выпил этой амброзии.
Ладно, вот мы покушали, теперь можно и поспать. Главное, не нагадить под себя. С этим как-нибудь справлюсь, буду верещать и сбрасывать с себя одеяло, пока не дадут справить нужду куда-нибудь за пределы повозки. Плохо то, что помыть себя не смогу… тут придётся полностью довериться моей новой семье — Адари и Галфалу.
Радует, что теперь и у меня есть имя. Правда, я ничего не понял про какую-то там печать какой-то там ступени, которая блокирует воспоминания о моих родителях, которые якобы уже с рождения дали мне имя. Но это всё ерунда… Ну, по крайней мере, пока. Куда больше напрягает то, что я сейчас мелкий, слабый, беспомощный и завишу от других…
Скрипят колёса телеги по грязной, ухабистой дороге, тянущейся на север через степь. Редкие облетевшие деревья провожают троицу беглецов, тряся ветвями на ветру. Тяжёлые тучи нескончаемой вереницей тянутся с запада на восток, нависая над землёй густым серым, почти антрацитовым, ковром.
Адари размышляет о словах старейшей, не забывая следить за местностью. Не хватало только нарваться на засаду культистов Даррата. Связи с Райнором нет. Возможно, она восстановится, но лучше исходить из худших опасений. А раз так, то кадирам и немногочисленным райканам, тайно живущим в Ардане — в самых глухих местах восьми королевств, остаётся надеяться лишь на себя. Помощь из мира Тьмы не придёт в случае опасности.
Адари впервые почувствовала себя беззащитной в мире людей. К счастью, люди не знают, на что действительно способны кадиры. Пока не знают… А если узнают, то полукровки окажутся в опасности. Нет ничего хуже невежественного человека, оказавшегося во власти страха и ненависти. Такой легче всего попадает под влияние Даррата. Надо снова селиться в лесу — в этот раз желательно как можно дальше от человеческих поселений, а там уже можно будет заняться воспитанием и обучением малыша.
Глава 3
Вирсин приходит в себя и морщится от тупой ноющей боли в затылке.
— Проклятье… — процеживает он сквозь стон, злобно шипит, когда прикасается пальцами к здоровенному желваку на голове. — Как же больно!
Вирсин медленно поднимается, принимая сидячее положение на койке, покрытой гнилой соломой. Холодно, сыро и темно, но глаза кадира прекрасно видят в темноте. Видят,
Вирсин прижимает к себе ноги, обнимает колени и опускает на них лоб. Так ему легче думается, да и теплее, вроде как, в такой позе. Жаль, укрыться нечем… Кадир пытается вспомнить, где и когда его оглушили. И главное — кто да зачем.
Он был сначала у одного из капитанов городской стражи Трасота — столицы Эриоса, а затем Вирсина отвели к начальнику безопасности королевства, посчитав, что сведения, коими владеет посланник кадиров, не для лишних ушей. Чем меньше людей знает о когтях Даррата, тем меньше волнений и тревоги средь подданных Эриоса. Так ему сказал господин Имлор — начальник дворцовой стражи, хотя сам Вирсин считал, что чем больше людей узнает о культистах, тем сложнее тем будет действовать в королевстве. Но Тьма разберёт этих людей… В любом случае, делом Вирсина было передать сведения о фанатиках доверенным лицам его величества Элато Дан-Альнайда. А что дальше с этими сведениями будут делать люди, уже не его дело. Старейшая приказала передать, Вирсин передал, приказ выполнен.
Теперь надо выбираться отсюда и двигать к своим. Благо сбежать из подобной тюрьмы для Вирсина, как и для многих кадиров, кто достиг второй ступени силы, не сложно. Просто дождись, когда луна скроется за облаками, тогда Тьма явит себя во всей своей красе. И пленник стал ждать.
Свет луны тускнеет, а затем и вовсе гаснет. Кадир сидит, замерев, будто каменное изваяние. Явит ли Рилин свой лик снова? Вирсин дышит спокойно, размеренно, ощущая потоки тёмной силы в пространстве. Он ждёт ещё некоторое время, но свет луны так и не проявляет себя больше.
— Благодарю, Тёмная Матерь, — шепчет Вирсин и тянет к себе потоки силы, но… ничего… пусто… узник должен был развоплотиться, заструиться чёрными клубами дыма и выбраться наружу через оконце, однако Тьма словно не увидела одного из своих детей. Но ведь раньше всегда получалось! Как же так?! Что он сделал не так? Неужели Тёмная Матерь отвернулась от кадира? Такого быть не может! Райшенис ведь всегда откликается на зов своих детей, если они стоят в Её тени! Но… Вирсин не сделал ничего такого, чем могу бы заслужить немилость Тёмной Матери!
Скрежещет в замке ключ, заставляя пленника вздрогнуть. С громким стуком отодвигается засов, и дверь отворяется во внутрь с пронзительным скрипом проржавевших петель. В камеру входит человек в чёрной расшитой серебром мантии. На его голове шлем с опущенной маской-забралом. Визитёр делает два шага, опираясь на посох, сделанный из тёмного матового дерева, и останавливается.
— Я знал, что вы, полукровки, не так уж и просты, — звучит чуть хрипловатый приглушённый из-под маски голос. — Поэтому принял меры. Здесь, — он обводит рукой камеру, — не сработает ваша хвалёная ваирагия.