Пробуждение

Бэнкс Л. А.

– И чего ему еще надо? Он сказал, что уже его уже пытались подставить, из-за чего ему и пришлось заняться этим доминиканским доном, так что теперь они не успокоятся, пока не выпинают его со своей территории. Они будут охотиться за ним, пока не разделаются со всей его семьей.

– Так оно и есть. Ривера сказал, в живых остались только его мать и бабушка – остальных вырезали. Так что теперь ему терять нечего.

Беркфилд и Маллой снова переглянулись.

– Человек, которому нечего терять, слишком опасен, чтобы допускать его в ближний круг.

Беркфилд

кивнул, но продолжал следить за Карлосом, который шагал по переулку.

– Оп-па. Этот дурачок сказал, что сегодня вечером отправится за документами по ребятам с Ямайки, и обещал завтра подбросить их нам.

– Вот дерьмо, – Маллой хмыкнул, покачал головой, потер воспаленные глаза и выбросил окурок в окно. – Раз он такой добрый, почему бы ему не дать нам заодно что-нибудь на русских, на итальянцев, на азиатов?

– Я задал ему тот же самый вопрос. Ты понимаешь, это был мой долг. И знаешь, что этот чокнутый ублюдок ответил?

– Ну?

– "Непременно. Как только, так сразу". А сейчас его больше интересуют бразильцы и ребята с Карибов – они на очереди первые. А вот теперь я спрашиваю тебя, Пол: какого черта парень записался в информаторы? Его за это по головке не погладят. Причем он шатается по тем местам, куда частенько заглядывают друзья и родственники тех, кого он сдал, члены организаций, в которые они входили. Он смерти ищет или задумал какую-то пакость?

– Ты имеешь в виду, воспользоваться делом своих рук?

Беркфилд потер лицо. Карлос снова завернул в проулок и зашагал дальше.

– Хрен его знает. Он не похож на человека, который достиг невиданных высот и процветания, как следовало бы ожидать...

Он засмеялся. Машина двигалась еле-еле, словно хищник, который ползет на брюхе к добыче.

– Знаешь, Пол... раз уж мы об этом заговорили... Мне кажется, что дела его пошли под гору, и это случилось в течение последних суток. Знаешь, как будто что-то "щелк!" – и отключилось. В такой ситуации он вполне мог бы себе и харакири сделать. Или же он устроил где-то хороший схрон, а сам делает вид, что отдает последнее.

– У него была напряженная жизнь. А люди, которые так живут, рано или поздно ломаются. Особенно такие – молодые, с большими запросами. Кто быстро взлетает, тот больно падает.

– Но ты помнишь, как он сказал? Все, что он хочет взять из дома – это машину, деньги и бейсбольную биту, а остальное можно конфисковать. А диск, который этот чокнутый ублюдок нам подбросил? Там информация по всем его складам, по всем его входам и выходам... по всем делам, которые он проворачивал. И опять-таки, с двумя условиями: что мы повесим это на Доминиканца и не будем трогать то, что Ривера приобрел на законных основаниях.

– Это должно пройти по официальным каналам.

– Просто подумай, Пол. Пятьдесят только по ту сторону баррикад. И все потому, что некий Карлос Ривера устал и хочет завязать. Ты же знаешь, сколько приходится отстегивать каждому сукину сыну за какую-нибудь вшивую наводку. У этого парня похоже, совсем мозги набекрень. Знаешь, что он сказал мне по телефону? Никто не слышал, Господь

мне свидетель. Он хочет, чтобы все его имущество было разделено между матерью, бабушкой и какой-то цыпочкой по имени Хуанита де Хесус. И чтобы его похоронили как положено. Знаешь, мне уже его жаль становится, бедолагу. Но пятьдесят самых крупных шишек по всей стране!

– С твоих слов я понял так, что информации на диске и имен в его черной записной книжке, которую он нам скинул, за глаза хватит, чтобы раскрыть двадцать семь убийств и раздавить ядро доминиканского кольца в Лос-Анджелесе... Это полиции несколько месяцев поработать.

Детективы снова переглянулись, на лице у обоих одновременно появились улыбки. Потом они проверили оружие, вышли из машины и направились к проулку.

– Лично мне плевать, что с этим ублюдком, – холодно сказал Маллой. – Нервный срыв, сел на иглу, захотел с честью умереть или сам Иисус слез с креста и сделал его святым. Или на него снизошло просветление. Все равно. Главное, что мы напали на золотую жилу. Так что пусть птичка сидит на проводах, поет и время от времени бросает нам подарки. Ты об этом кому-нибудь говорил?

Беркфилд рассмеялся.

– Сказать, что миллионер двадцати трех лет от роду решил поиграть в Санта-Клауса? Ты в своем уме? Конечно, не говорил – пока. Я хочу посмотреть, чем все это пахнет, а потом уже торговаться, чтобы он остался на нашей стороне... и вообще остался в живых. От его трупа нам никакого толку.

Он подошел к мусорному бачку, хрюкнул и сунул туда руку. Похоже, в бачке была какая-то мерзость, о наличии которой детектив не хотел думать, потому что его физиономия перекосилась.

– Сейчас мы залезем под елочку и достанем подарочек, Маллой.

– Я счастлив, – усмехнулся Маллой и закурил очередную сигарету.

Карлос наблюдал за ними из темного угла переулка. Что-то тут не так. У напарника Беркфилда был своеобразный оттенок кожи, который создавала тонкая темная аура – но не такая, как у вампиров. Вампира Карлос почуял бы немедленно. Но у людей он никогда не встречал ничего подобного.

Меченый?

Ответ прозвучал в сознании в тот же момент. Так вот как ему подобные помечают своих помощников! Интересно. Этого он еще не знал. Карлос попытался представить, как теперь выглядят его мама и бабушка... Впрочем, какая разница. Главное, что их не тронут.

Сейчас нужно, чтобы все прошло гладко. А для этого стоит подплыть поближе, благо никто ничего не заметит, и проследить за процессом на случай всевозможных накладок. Разглядывая детектива со странной аурой, Карлос втянул воздух. Нет, демонами здесь не пахнет. Помечен – но не Нюитом... Хм-м-м. Значит, Совет Вампиров подкинул ему что-то новенькое. Оч-чень интересно.

– Есть, – ухнул Беркфилд, который до сих пор задерживал дыхание. – Пол, дружище, если это без обмана... считай, мы только что получили повышение. Может, сторгуемся с Риверой – ну, сам знаешь... пусть побегает на свободе, будет подкидывать нашей команде информацию, типа осведомителя под прикрытием. Мы всегда так...