Пробуждение
Шрифт:
— Я приеду минут через двадцать, — сказал Рахмани равнодушно. Судя по всему, встреча с журналистом не вызвала в нем ни малейшего воодушевления.
— А зачем, простите, вы приехали? — спросил Фреда давешний лаборант-кореец, заглядывая в кабинет профессора.
— Я хотел бы взглянуть на тело Дуэйна Уильямса, убийцы и насильника, казненного в прошлом году по приговору суда в тюрьме «Каньон Гамма» в Аризоне. Мне стало известно, что Дуэйн завещал свое тело для научных исследований. Буквально вчера мне позвонил его адвокат и сказал,
Кореец озабоченно нахмурился:
— Боюсь, вас неправильно информировали, сэр.
— Но его адвокат совершенно определенно сказал мне, что из Феникса тело доставили сюда.
Кореец нахмурился сильнее и покачал головой:
— Если хотите, я могу отвести вас в хранилище. Может быть, мы его найдем.
Они долго шли по коридорам и наконец остановились перед широкими двойными дверями, сделанными из какого-то серебристого металла. Кореец нажал кнопку, двери отворились, и Фред почувствовал, как ему в лицо ударила волна холодного, сладковато пахнущего воздуха.
Он заглянул внутрь. Вереница низко висящих ламп отбрасывала вдоль центрального прохода длинные тени. Морг занимал довольно большую, но узкую комнату, вдоль стен которой высились металлические стеллажи с выдвижными полками, похожими на противни. На полках что-то лежало, но поначалу Фред не понял, что перед ним. Лишь когда его глаза привыкли к полутьме, он начал различать очертания человеческих тел — выступающие колени, торчащие плечи, руки и ступни, покрытые сверкающими кристалликами изморози. В морге было не особенно холодно, но все же Фред заметил, что при каждом выдохе у него изо рта вылетают облачка пара.
На его взгляд, в морге лежало около шести десятков тел.
— У нас сейчас образовался некоторый запас, — пояснил кореец.
— Скажите, какие люди обычно завещают свои тела медицинским учреждениям? — спросил Фред.
— Как правило, это люди с высоким уровнем социальной ответственности, — сказал лаборант. — Врачи, преподаватели, юристы и прочие. У нас даже есть один судья, вот он, смотрите… судья Рамирес.
Фред разглядел на полке иссохшее старческое бедро и кустик седых лобковых волос, покрытых кристалликами льда.
— Это будет весьма символично… — пробормотал он.
— Что именно? — вежливо поинтересовался кореец.
— Если Дуэйн Уильямс окажется рядом с судьей.
— В смерти все равны. — Кореец покачал головой. — Вы, кажется, сказали, что этот Дуэйн… был убийцей?
— Да. А что?
— Мозг разного рода социопатов представляет большой интерес для науки. Мы изучаем подобные образцы особенно тщательно.
— Вы знаете, где лежит тело Уильямса?
— Нет. Я же сказал — я вообще не уверен, что он у нас.
— Разве вы не должны вести… гм-м… учет?
— Конечно, мы ведем учет. Но…
— Тогда почему бы нам просто не заглянуть в ваш список?
— Эй! Что вы здесь делаете?!
Этот резкий, громкий окрик, эхом отразившийся от низких сводов комнаты, заставил обоих вздрогнуть и обернуться. Фред увидел еще одного азиата — высокого, болезненно худого субъекта, одетого в ярко-оранжевый комбинезон, который стоял
— Я просто провожал нашего гостя, — сказал кореец и отвел взгляд.
— Никто не смеет заходить сюда без моего разрешения, — отчеканил оранжевый. — А ты вошел да еще притащил с собой журналиста!
Он пристально уставился на маленького корейца, и тот покраснел.
— Вы, вероятно, доктор Рахмани? — предположил Фред.
— Вероятно. — Субъект фыркнул. — А что?
— Я Фред Арлин, — представился Фред. — Не могли бы показать мне тело Дуэйна Уильямса?
— Его здесь нет. Он в секционном зале.
Рахмани снова фыркнул и, круто повернувшись на каблуках, стремительно вышел в коридор. Фред и кореец едва поспевали за его широкими шагами. В конце концов профессор привел их в просторный светлый зал.
— Не останавливаемся! Не останавливаемся!! Р-РАБОТАЕМ!!! — крикнул Рахмани, распахивая двери.
Когда глаза Фреда привыкли к яркому свету, он понял, что попал в университетский анатомический театр. Несколько групп студентов вскрывали разложенные на мраморных столах трупы. Рассеченные грудины, вскрытые бедренные артерии, болтающиеся зажимы, впивающиеся в плоть ножницы — при виде всего этого Фреда замутило.
— Вы хотели узнать о программе анатомических исследований тел, завещанных нашему университету? — прокричал у него над ухом доктор Рахмани. — Смотрите же! Этот проект существует уже несколько лет, и все благодаря мне. Если бы не я, во всей Южной Калифорнии не было бы сейчас ни одного мало-мальски приличного анатомического театра!
Фреду казалось — гипертрофированное эго доктора заполняет собой весь секционный зал и отражается от стен точно эхо. Все еще боясь, что его может стошнить, он робко огляделся по сторонам. В этом светлом зале со стеклянной крышей, защищенном от прямых солнечных лучей только поглощавшей ультрафиолет подвесной сетью под потолком, обыденность и заурядность смерти становилась настолько очевидной, что это могло угнетать само по себе. Фред невольно подумал о том, что эти трупы — а их было около десятка — когда-то были людьми, которые двигались, смеялись, разговаривали, плакали, любили. Теперь же они превратились просто в груды мяса на столах, в муляжи, в учебные пособия, которые будут разобраны на части и кремированы. Почему-то ему не хотелось кончить тем же, пусть даже его труп принесет огромную пользу науке.
Профессор Рахмани тем временем шагнул к столу, на котором лежало обезглавленное тело какого-то мужчины. Обрубок шеи был прикрыт хирургической салфеткой. Студенты дисциплинированно отступили в сторону, и Фред заметил, что обескровленная кожа сильно напоминает желтоватый воск.
— Вот тот, кто вам нужен! — прогремел Рахмани.
— А где же… голова?
— Голова? — Профессор небрежно взмахнул рукой. — Он был уже… Я-то откуда знаю? Должно быть, ее забрал факультет неврологии.
— Могу я на нее взглянуть?