Пробуждение

Иванов Петр Иванович

Верно, попросила его еще в прошлом месяце Сашенька доработать сей агрегат на 'предмет совместимости', а то прямо хоть в коллекцию садо-мазохиста не помещай, впрочем здесь все медицинские инструменты на диво грубые и топорные, словно не для людей сделаны. Так хирургической пилой он давно уже пользуется в качестве обычной ножовки по дереву,

выменял у эскулапов за спирт.

– И как Мария приз понравился?
– Сашка с трудом сдерживает смех, не в первый раз его уже посвящают девочки в свои 'страшные тайны'.

– А Саш... Саша, вот!
– пытается дать достойный отпор младшая, - Растолстеть боится... во! Каждое утро меряется шнурком, и клизмы ставить себе хочет с травкой, как твоя последняя подружка. Ей-богу не вру! Сам ее спроси.

– Александра ты чего задумала? Где, в каком месте, поправилась? Забудь про эту дурь немедленно!

– Тут, и вот тут..., раньше не было, я боюсь, что разнесет меня как нашу кухарку, - Сашенька грациозно покачивая бедрами стягивает с себя импровизированный хитон, - Посмотри, пожалуйста!

Ему невольно опять приходится созерцать прелестные формы, младшая тут же лезет, прекрасно, ты сойдешь за образец для сравнения...

– Встаньте рядышком. Повернитесь красавицы к морю передом, а ко мне задом и ты Маша не вертись! Постой хоть минутку спокойно!

Снова в глаза бросилась разница в оттенке кожи, светленькая несмотря на загар Саша и смуглая Мария, но не похоже, что бы сестрам угрожала излишняя полнота. Стоя разглядывать ягодицы девочек оказалось не удобно, приходится опуститься на корточки. Как Сашка не присматривался - не видно ни малейших признаков целлюлита, с которым вела бесконечную борьбу его последняя гражданская жена. Гладкая чистая кожа, мышцы, даже жирового слоя еще нет, не прощупывается, хоть в самом деле античной статуей на постамент не ставь, маленькая Диана...

– Сашенька, милая, будь умницей, ты ведь растешь, а Авдотья скорее всего сразу

пухленькой была, у девчонок такое бывает. Не надо всех этих снадобий, есть такая болезнь нехорошая - анорексия... Заболеешь - будешь как живой скелет!

– Ой в самом деле? Просто чувствую что раньше вроде поуже в бедрах была, и платье не так уже тело обтягивает, вот и испугалась.

– А я? Я не толстая?
– Маша делает настойчивые попытки оттеснить сестру в сторону и завладеть вниманием, озорные чертики так и пляшут в омутах бездонных черных глаз, - Давай потрогай, может тоже лечится буду?

– У тебя как у пацана кожа да кости, даже ущипнуть не за что, мала еще, брысь!

– Я видела, ты Сашу обнимал и целовал, давай меня тоже! Иначе батюшке расскажу!
– в ход идет последний отчаянный рывок.

– Держи этого бесенка, мы сейчас ее защекочем и зацелуем, сама напросилась, ябеда! Ой, Маша, ты чего дерешься?
– Сашенька пытается обнять сестру, но получается плохо.

Александру приходится вмешаться, пока дело не дошло до рукопашной схватки, Мария любит прибегать к такому 'последнему аргументу', своих друзей-приятелей лупит только так, да и сестре иногда достается. Но не злопамятна, не мстительна, быстро отходит и успокаивается. Всего пять минут подержал он 'разбойницу' в объятиях, чмокнул в смуглый лобик, и все - затихла, желание побуянить пропало. Жаль только, что в процессе бурного объяснения растоптали сказочный замок из песка, символ мирной довоенной жизни.

Закат на западе окрашивает местность в багровые тона, на Сашку снова накатывается печаль, увидит ли он еще когда-нибудь своих маленьких подружек, завтра предстоит им дальняя дорога. Подумать только всего два неполных года, а так привязались они друг к другу. Теперь остается только надеяться и писать письма, последний 'золотой год' на исходе...