Пробуждение
Шрифт:
— Надо узнать, что делается в Бункере. Думаю, там мы найдем ответы на все интересующие нас вопросы, — как можно более спокойно заключила Мари. — После решим: сидеть и ждать или делать ноги.
Он стукнул кулаком по подлокотнику. Девушка на какое-то время залюбовалась правильным абрисом волевого подбородка. Скользнула взглядом по гладко выбритой скуле, покрытой блестящими капельками пота. И, сама не понимая, что делает, приподнялась для поцелуя. Мельком подумала, что хочет успокоить Давида.
Парень замер,
«Он совершенно не похож на Агея… Черт! Да что на меня нашло? Еще не похоронила мужа — и сразу запала на первого попавшегося красавчика. Нет, это слишком!»
Мари рывком отодвинулась. Закинула ногу на ногу и обняла себя за плечи.
— Что случилось? — Давид почувствовал смену настроения девушки. Пугливо согнул руку, не зная, куда ее девать.
— У меня там муж, — простонала она. — Я даже не знаю, что с ним. Жив ли, умер. Извини, если ты подумал…
— Все нормально. — Давид поморщился. — В тяжелые минуты люди часто делают глупости.
Девушка помолчала немного, потупившись. Она разозлилась на себя. За то, что по сути изменила Агею. За то, что сделала неприятное Давиду.
«Ведь сделала?..»
Украдкой глянула на него. Молодой человек глубоко дышал и смотрел вперед.
Рама вокруг белоснежного экрана, состоявшая из фосфорных ламп, потонула во мраке. Полотно над сценой зарябило графитовыми линиями. Застрекотало, появился звук.
Воздух наполнился мелодичным перезвоном.
Последний солдат выскочил из зала и с облегченным возгласом захлопнул дверь. Никто из зрителей не повернулся.
Экран заполнили разноцветные полоски. Они беспрестанно мигали, то наливаясь красками, то бледнея. В самом центре возникло черное пятно. Под визгливые рулады звоночков оно стремительно увеличилось. Заняло примерно одну треть экрана, превратилось в прямоугольник. На нем, словно выплывая из глубины, появилась ослепительно белая цифра «1». Завертелась и расплылась десятком фраз: «Внимательно смотрю сюда!»
— Не смотри! — сквозь непрерывную мелодию пробился голос Давида. — Говори со мной.
«Опять мы поменялись ролями, — подумала Мари, ощущая, что от неведомо откуда взявшегося ужаса не может пошевелиться. — Теперь я — паникер, а он меня успокаивает».
Перед глазами промелькнуло что-то бесформенное, серое. С трудом бельгийка догадалась, что сосед машет перед ее лицом рукой.
«Мое состояние — спокойствие» — проявилось на прямоугольнике.
— Мое состояние — спокойствие, — словно издалека услышала Мари свой голос.
«Я живу, чтобы выполнить Программу».
— Я живу, чтобы выполнить… — голос затих. Девушка больше не могла говорить — голосовые связки стиснуло невидимой удавкой.
«Моя задача — подчинение».
Где-то за пределами сознания она понимала, что появляющиеся
«Я живу, чтобы выполнить желание Отцов!»
Лампы на стенах погасли.
«Я здесь, чтобы воспроизводить потомство!»
Фосфорные полосы снова налились матовым светом.
«Я должна рожать! Я должен воспроизвести себя!»
Зал окутала непроглядная тьма. Только экран сверкал всеми цветами радуги:
«Я хочу!»
Свет.
«Я желаю!»
Темнота.
«Я отдаю себя ради высшего блаженства!»
Зеленоватые отблески бесшумных светильников.
«Я подчиняюсь!»
Свет.
«Я хочу!»
В груди поднимался восторженный вздох. Промежность наполнялась приятной теплотой. Кончики пальцев задрожали. В голове зашумело от сладкой истомы. Язык непроизвольно скользнул по губам. На полоске трусиков проступила влага. Бедра сжались.
«Я ощущаю непреодолимое желание».
Глаза сузились от яркой световой волны.
«Я желаю получать удовольствие!»
Внезапно в мозг Мари поступил тревожный сигнал. Нервные окончания сигнализировали, что колено повреждено. Невероятная боль прокатилась по ноге, устремилась по позвоночнику, поглощая эротическую расслабленность. Запоздало сработали рефлексы — правая нога напряглась и лягнула пальцами вперед. И тут же новый прилив боли расколол щиколотку.
«А-а-а-а!» — беззвучно закричала девушка.
Вынырнула, словно из бассейна, из мигающего сумрака. Со стоном ухватилась за увечную ногу.
Рядом сидел, белее листа бумаги, перепуганный Давид. С кулаком, занесенным над коленом Мари для повторного удара.
— Ты снова меня ударил, — прохрипела девушка. — С… Спасибо тебе.
На экране мелькали предложения-приказы:
«Я хочу!», «Я желаю!», «Я подчиняюсь!», «Я выполню…»
— Что это? Новая доза зомбирования? — Мари едва могла говорить.
Не столько от боли, сколько от…
Сексуальное возбуждение стучало в висках. По жилам вместо крови текло чистейшее вожделение. Бледные щеки налились румянцем, глаза блестели. Горячий язык прижимался к пересохшему нёбу.
«Как же я хочу! Немедленно! Сейчас!»
Она до боли в пальцах схватилась за подлокотники.
— Нас программируют на секс, — медленно проговорил Давид.
Он старался не смотреть на экран. От девушки, впрочем, тоже отворачивался.
— Зачем? — сдавленно спросила Мари. Больше не нашла, что сказать, хотя помнила тезис о «воспроизведении». — Чтобы у зомбированных родителей жили дети-зомби? Ведь каждый, кто родится здесь, станет таким же, как мы.