Пробужденное пророчество
Шрифт:
А нахал, решивший поиздеваться над беззащитной девушкой, уже вытащил два кривых ножа из-за голенищ сапог, и с мерзкой ухмылкой направился к вампиру. Его приятель с одним ножом начал обходить скрипача с другой стороны.
Оскалившись, Киммерион переложил футляр со скрипкой в левую руку, а ладонь правой опустились на рукоять. Когда первый атакующий приблизился на расстояние удара, и не очень умело замахнулся, эльф резко наклонился и дернулся вперед, одновременно выхватывая меч из ножен. Клинок начал разгон еще в ножнах, и никто из наблюдавших за схваткой не успел увидеть его. Мелькнула смазанная полоса — разрубленное от пояса до плеча тело упало
Не обращая более внимания на поверженных врагов, эльф повернулся к третьему, Экену.
— Ну, а ты что скажешь? — яростно прорычал он, уже едва контролируя рвущееся наружу безумное желание разорвать живое горло и насладиться вкусом горячей крови, ощутить, как с каждым глотком энергия покидает тело жертвы и наполняет каждую клеточку вампира. Существа, живущего взаймы. Паразита.
Эта неожиданно сверкнувшая злая мысль привела Киммериона в чувство. И только тут он понял, что его клыки выпущены на всю длину, а изумрудные глаза приобрели рубиновый оттенок. Бедолага Экен смотрел на перевоплощение скрипача в чудовище шестиугольными от ужаса глазами.
Киммерион уже совершенно не хотел его убивать. Но оставить в живых человека, который увидел, кто такой на самом деле Белый Эльф, он не мог. Единственная милость, которую скрипач смог подарить своему поклоннику — быстрая и безболезненная смерть. Когда человеку отсекают голову, он даже не успевает понять, что умирает.
Покончив с Экеном, Ким обернулся к спасенной девушке. Ниалэри сжалась в комочек у стены, ее трясло, по щекам безостановочно текли слезы. Вампир вздохнул, и несколько раз несильно ударил ее по щекам.
Старое, как мир, средство от истерики не подвело и на этот раз. Ниа перестала реветь и трястись, но в синих глазах по-прежнему плескался ужас. Киммерион пробормотал себе под нос что-то весьма нелестное относительно родственников рыжей, резко вздернул ее на ноги и натянул капюшон, полностью скрывший залитые слезами веснушки и все еще дрожащий подбородок. Он успел как раз вовремя — из-за угла появился патруль стражи.
— Что здесь произошло? — осведомился один из них, невысокий коренастый человек, вооруженный длинным мечом и с нашивками капитана.
— Эти бандиты напали на меня и мою спутницу. Я убил их, защищаясь, — подпустив высокомерия в голос, заявил Ким.
— Э-э-э, сударь, позвольте узнать ваше имя, — влез один из стражников. Влез — и тут же получил локтем по зубам.
— Простите этого грубияна, маэстро Бельвегор, — поклонился капитан. — Боюсь, у него недостаточно развито чувство прекрасного, чтобы посещать театры. И все же, вы не могли бы рассказать более подробно?
— Я бы не хотел здесь задерживаться. Эти бандиты напугали мою спутницу, и, мне кажется, ей стоило бы сейчас отдохнуть в спокойном месте, — холодно проговорил эльф. — Так что могу рассказать только вкратце.
— Если вас это не затруднит.
— Не затруднит. Мы шли по этой улице и мирно беседовали, обсуждая Лунный Каприз Фолькента. Возможно, вы слышали это произведение. Нет? Зря, очень зря. Так вот, мы спокойно беседовали, и тут из-за угла появился один из них. Кажется, вот этот, — Киммерион носком сапога указал на разрубленное пополам тело. — Он предложил обычный выбор — кошелек или жизнь, а после того, как я
— Благодарю. Вам выделить провожатых из числа стражи?
— Нет, капитан, признателен за заботу, но вынужден отклонить ваше предложение, — Ким надменно улыбнулся. — Кстати, у меня концерт в Императорском Театре через три недели, билеты появятся в продаже лишь за десять дней до него, так что… примите в знак благодарности, — и, всучив ошалевшему от такой радости капитану два билета, вампир обнял Ниа за плечи и почти потащил за собой.
Буквально за двадцать минут они пересекли Вольный квартал и очутились перед домом Киммериона. Эльф уже на руках внес потерявшую сознание девушку в комнату, уложил на диван, а сам отправился на второй этаж.
На мгновение скользнув взглядом по зеркалу, Ким вздрогнул и остановился. Белый шелк колета был щедро усеян рубиновыми каплями крови, плащ безнадежно испорчен. Эльф содрогнулся от презрения к самому себе. Перед глазами мгновенно всплыло лицо Экена, страх и непонимание в его взгляде, и вампир вдруг словно увидел происходившее со стороны — перепуганный ремесленник, а напротив него — чудовище в эльфийском обличье, паразит, продлевающий свое существование за счет других.
Ким глухо застонал. Наверное, не обладай он иммунитетом к солнечному свету, он бы просто встретил рассвет в саду и таким образом прервал бы свою не-жизнь. Но, к сожалению, классический способ ухода вампиров в небытие был ему недоступен, а против иного способа самоубийства протестовала еще чудом живая эльфийская половина скрипача.
Не помня как, он добрался до ванной, осколком сознания возблагодарив Эль'Чанта за то, что тот позаботился о благоустройстве жилья своего любимца и устроил так, чтобы ему за счет театра провели в дом одно из последних изобретений умельцев из Механикума [18] , подправленное магами Академии под реалии быта Мидиграда — горячую воду, по специальным трубам поступающую прямо в дом.
Отмывшись и переодевшись в простые домашние штаны и мягкую рубашку, Ким натянул темно-серую маску и спустился в комнату, где оставил Ниалэри. Она так и сидела на диване, сжавшись в комочек. Тяжко вздохнув, и помянув про себя всех родственников Ярлига Проклятого, эльф поднял девушку на руки и отнес в ванную. Показав, как пользоваться подающими горячую воду изогнутыми кранами, Ким сказал, что будет ждать ее в гостиной, и ушел, предварительно выдав спасенной «крокодилице» чистые штаны и рубашку вместо ее перепачканного платья и плаща.
18
Механикум — единственный в империи университет, основанный дворфами. Занимается изучением и изобретением механических приспособлений. (прим. автора).
Сам Киммерион устроился в кресле перед камином, налил себе бренди, залпом выпил. На душе было паршиво. Стоило прикрыть глаза, как перед внутренним взором появлялось лицо несчастного Экена. Эльф еще никогда так не ненавидел себя, как в этот вечер. Себя — и того, по чьей вине он стал таким. Вампиром. Паразитом.
Ниалэри спустилась вниз через полчаса. Переодетая в одежду Кима, она странным образом оказалась симпатичнее, чем в своем страшненьком платье. Но в синих глазах по-прежнему метался испуг и какое-то странное чувство вины.