Прочь сомнения!

Морленд Пегги

Он отрицательно покачал головой.

– Мои корни там, где я нахожусь. Как и Колби.

– Ее корни здесь, – повторила Сэм, указывая на землю под ногами. – Ты не слышал, о чем она просила? Она умоляла не разделять ранчо на участки. Сначала разметала дорожные столбы, чтобы выиграть хоть немного времени. Сегодня объявила забастовку, угрожая не есть и сидеть на чердаке до тех пор, пока ты не откажешься от своих планов. Девочка готова сражаться с тобой ради своей цели. Разве это не доказательство ее привязанности к ранчо Риверсов. Ее корни здесь!

– Почему здесь? – непонимающе

спросил он. – Почему не в другом месте?

– В многоквартирном доме, где вы собираетесь жить? – Нэш смотрел нерешительно, и Сэм продолжила: – Колби не хочет жить в таком доме, Нэш. Она хочет жить здесь, где простор, где можно скакать на лошади куда угодно. Спать в дедушкиной спальне, в окружении родных стен. А ты отнимаешь у нее все это, Нэш. Пожалуйста, я прошу.

Его губы упрямо сжались.

– Ты просишь слишком много.

– Я? – Засунув руки в карманы, Сэм отошла. – Может, я и прошу слишком много, но для твоей дочери. – Еще минута, и ее сердце не выдержит. Сэм повернулась и пошла к грузовику.

– Где Сэм?

– Уехала домой.

Нина отложила посудное полотенце и вопросительно посмотрела на Нэша.

– Ты позволил ей уехать?

– Ну да, – его крайне удивила реакция Нины. – То есть я не отправил ее домой, как вы, наверное, подумали. Она просто сказала все, что хотела сказать.

Пожилая женщина подняла глаза к небу.

– Ты несколько недель тосковал без этой женщины и теперь, когда представилась возможность поговорить, упускаешь ее! Почему ты не сделал ей предложение?

Сделать предложение Сэм? И это говорит Нина? Нэш потерял дар речи.

Фыркнув, она вернулась к немытой посуде.

– Колби нужна мама, я же не вечная. – Нина вздернула подбородок. – А тебе нужна жена. Жизнь продолжается. Стейси тебя бы не одобрила.

Еще не придя в себя после беседы с Ниной, Нэш тихо постучал в комнату дочери, потом открыл дверь. Колби сидела на кровати с большой книгой на коленях. По ее щекам текли слезы, капая на страницы.

– Пожалуйста, девочка, не плачь. – Он присел рядом на кровати. – Папа на тебя уже не сердится.

– Я не из-за себя плачу, – сказала она, всхлипывая. – А из-за них. – Колби показала на книгу.

Краем глаза Нэш взглянул на обложку. Девочка изучала семейную книгу Риверсов. Каждое поколение вносило туда данные о себе: дни рождения, свадьбы, даты смерти – все досконально отмечалось. Нэш нашел там и свое имя, имена Стейси и Колби. Запись о Стейси занимала больше всего места, все три даты были записаны рукой его матери.

Он аккуратно взял книгу и отложил ее в сторону.

– Почему же ты плачешь из-за них?

– Они бы огорчились, как и я, если бы узнали, что ранчо Риверсов разделят на кусочки, а их дома больше не будет.

Нэш закрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Колби, мы говорили уже тысячу раз. Я не владелец ранчо, а разработчик.

– Я знаю, папа. Но все равно грустно, правда? Вот Сэм и ее семья. Они все время живут в «Разбитом сердце». У них есть фотографии, семейная история и все прочее – о всех Макклаудах, которые жили там раньше.

– И у нас

есть, – напомнил Нэш. – Есть старая книга, есть альбомы с фотографиями дедушки и бабушки.

– Да, но все изменится, старого дома не будет. Конюшню Уиски снесут. О наших родственниках больше ничего не напомнит. Кроме фотографий. – Колби опустила голову. – И дома больше не будет.

Нэш сидел на веранде, медленно покачиваясь в кресле-качалке. Колби устроилась на его коленях. Где-то далеко горели огоньки костров, а ветер с холмов приносил аромат цветов. После трудного, тяжелого дня медленные движения качалки успокаивали. Сначала спор с Сэм, потом разговор с Ниной и, наконец, страдания Колби.

Он погладил деревянную ручку старого кресла, от которого шло приятное тепло. Эти кресла в подарок маме сделал его отец много лет назад. Мама любила сидеть здесь по вечерам, перебирая горох или просто отдыхая. Отец, бывало, сидел рядом и рассказывал о планах на следующий день. Всегда работа, вздохнув, подумал Нэш. Работа занимала все мысли отца.

Опираясь ногой о дощатый пол, он снова раскачал кресло, разглядывая в полудреме стойки веранды, обвитые побегами глицинии с кистями душистых цветов. Интересно, сколько лет они растут здесь? Кто их посадил – мама или дедушка? Он не знал, но помнил, что эти цветы были здесь всегда. В засушливые годы, когда поля вокруг высыхали, становились коричневыми, мать наливала в небольшой кофейник драгоценную воду и поливала эти цветы. Ей нравились их запах, их тень, которую создавали листья глицинии в жаркий полдень. Что бы подумала она, узнав, что глициний, как и дома, в котором она прожила столько лет, не будет?

Нахмурившись, Нэш огляделся вокруг. Веранда, которую построил дед своими руками. Пастбище до горизонта, где Нэш работал вместе с дедом и отцом, кося траву и укладывая солому. Ему показалось, что он видит на горизонте коров. Стадо призовых гетерфордских коров, которых они разводили и выращивали много лет. После смерти отца Нэш продал стадо и забыл о нем. Интересно, что сказал бы на это папа?

Нэш проглотил горечь. Вновь вспомнился разговор с Колби.

Он старался не думать о нем. Я не хозяин ранчо, напомнил себе Нэш. Я предприниматель, и земля для меня только материал для продажи.

Колби всхлипнула во сне и повернулась, будто напоминая о своем присутствии, а заодно высказывая свое мнение. Он взглянул на ее лицо со следами слез, и сердце сжалось.

Она еще так мала. Потом она, конечно, привыкнет к новой обстановке. Она всегда быстро привыкала, после каждого их переезда.

Но раньше оставалось ранчо Риверсов, куда они могли вернуться.

Просто постарайся взглянуть на вещи глазами Колби. Сначала она потеряла мать, потом три новых разочарования. Девочка приобретала друзей и трижды теряла их, когда вы переезжали. Ей нужна какая-то стабильность в жизни, корни.