Продана криминальному авторитету

Дэй Лана

Я быстро отскакиваю от окна, начинаю одеваться. Расчесываю волосы, привожу себя в порядок. Я должна выглядеть несчастной и измученной, чтобы они поскорее меня забрали из проклятого логова бессердечного монстра.

Хуже когда трахают не тело. А душу. Саид именно это со мной и сделал.

Впрочем, сейчас уже мне можно не играть страдалицу. Я выгляжу такой и без игры. Это началось неделю назад.

Я прислушиваюсь, застыв у двери. Пока ничего не происходит. Наверно, в кабинете бандитском болтают, заключая сделку, рассчитываясь с долгами.

Проходит

пять минут, примерно. Я слышу торопливые шаги и голоса. В них узнаю голос папы и Марка. Я быстро несусь к кровати, падаю на матрас, притворяюсь, что сплю.

Дверь открывается. Они входят в спальню.

— Доченька!

— Лисёнок!

В один голос восклицают мужчины. Все, кроме Саида. Их трое. Они все разом смотрят на меня, растерянную.

Я поднимаюсь на ноги, тру якобы заспанные глаза. Пытаюсь изобразить удивление.

— Папа? Марк?

Даже не смотрю на Саида. Не хочется его видеть. Теперь он воспринимается мною как предатель. Неделю в комнату не заглядывал. А мог бы хотя бы поинтересоваться, как у меня дела.

Он сделал из меня проститутку. Вот как он поступил. Я была нужна монстру лишь для того, чтобы он меня трахал.

Я вскакиваю с кровати, бегу к ним. Бросаюсь в объятия. Сначала к папе, потом к Марку. И всё это я делаю под пристальным вниманием Саида, который уселся в кресле. Смотрит на нас так презренно, как будто решил посмотреть шоу по телевизору — семейную драму.

Он развалился в кресле, как хозяин жизни. Ему нравится унижать людей. Нравится чувствовать себя выше всех других. Боже! Как я могла? Полюбить такого мерзавца. Лжеца. Похотливого самца! Как же сильно я ошибалась насчёт него…

— Наконец-то. Вы пришли, да? Вы заберёте меня? — плачу, носом зарываясь в грудь Марка. Будто спасение ищу. От грозного, ледяного взгляда Ахмедова, которым он меня словно в клочья раздирает. На расстоянии.

— Да, детка. Всё будет хорошо… Долг отдан. Мы обо всём договорились, — ласково шепчет Марк, прижимая меня к себе, поглаживая по голове. — Теперь ты можешь вернуться домой.

— Спасибо, Марк… Спасибо.

Я нарочно сильнее висну на шее Марка. Целую его в губы, шепчу как я сильно скучала, а сама боковым зрением поглядываю на невозмутимое лицо Саида.

Я пытаюсь позлить его. Заставить ревновать!

А вдруг… Он резко к нам подбежит, схватит меня за руку и выдернет из объятий парня? А потом скажет всем, что я… его.

И его отношения ко мне серьёзны. Пусть Марк тогда женится на Елизавете. Все будут при деле и счастливы.

Я молю Боженьку, чтобы авторитет встал. Чтобы подошёл, разозлился. Я плачу. Слезы текут по щекам. Я намеренно сильно и зло начинаю целовать Марка. Зацеловываю его всего. Губы, щёки. Шею. И громко стону:

— Мой Марк! Мой… Ты настоящий мужчина! Какой ты замечательный! Ты у меня самый лучший!

— Лисёнок, — смеётся, — перестань, задушишь. Я ведь пообещал, что спасу.

— Да, любимый! Я думала о тебе постоянно! Я тааак сильно

тебя ждала. Мне тебя очень не хватало!

Саид резко вскакивает с кресла. Злобно рявкает:

— Можете идти. Проваливайте, Игорь. Долг отработан. У меня ещё много важных дел! Не смей меня задерживать.

Даже не глянул на меня.

Лицо — сталь. В чёрных глазах — адский пожар.

Он первым выходит из комнаты, демонстративно грохнув дверью.

Всё. Я понимаю, что мы прощаемся навсегда. И никогда, наверно, больше не увидимся.

Я чувствую себя очень странно. Вот мы садимся в машину. Вот отъезжаем от дома. Впервые за два с половиной месяца я вижу мир. А до этого видела лишь стены и высокий забор, потому что ни разу не покидала дом злыдня.

Но мне нерадостно. Ничуть. Такое ощущение дурное, невыносимое. Как будто я что-то забыла. Хочется выскочить к машине, побежать, вернуться обратно.

Марк обнимает меня. Шепчет разные успокоительные речи на ушко. А мне отстраниться охота. Так и хочется крикнуть, чтобы не трогал и дал время.

— Прости меня, Алиса, — отец виновато бормочет с переднего сиденья автомобиля. Он ведёт машину, мы с Марком сидим сзади. — Не хотел. Так получилось… Ошибку допустил. Мне очень стыдно.

— Хорошо, па, забыли. Время необратимо. — Устало вздыхаю, перевожу взгляд в окно, глядя на то, как там быстро пейзажи мелькают.

Через двадцать минут мы оказываемся у нас дома. Отцу удалось сохранить наш дом. Не продал. Я была этому несказанно рада. Ведь наш дом — это все, что осталось у нас от мамы. С ним меня связывают очень тёплые воспоминания. Мамочки не стало три года назад. Рак. Не удалось спасти. Она долго и тяжело болела. А мы отчаянно боролись за её жизнь. В итоге — не спасли.

Я захожу внутрь дома, осматриваюсь. Здесь тихо. Как же я отвыкла от привычной жизни. Грустно мне. Не по себе. Хочется подавить в себе дурацкие чувства, но никак не получается. Наверно, время всё исправит. Время ведь лечит. У нас с Марком всё будет хорошо. Начнём опять ходить на свидания, как раньше. Свадьбу сыграем. Станет легче. Когда-нибудь я смогу забыть черноглазого мерзавца.

Одно мне нужно уяснить… Я не нужна Саиду. У него есть другая. Так почему я должна рыдать и сохнуть по тому мерзавцу, которому я безразлична?

Просто сильно во мне засел. В самое сердце острой занозой вонзился. И как теперь её вытащить? Найти бы ответ.

Мы уединяемся с Марком в моей комнате. Нужно поговорить. По душам. Присев на кровать, смотрим друг другу в глаза и общаемся. Марк не давит на меня словами. Гладит по рукам, искренне переживает.

— Когда ублюдок забрал тебя себе, твой отец мне позвонил. Я почти сошёл с ума. Поехал лично к Саиду, в дом к нему ломился, но меня даже на порог не пустили его амбалы придурошные. Делать было нечего. Я не смог смириться с этой страшной ситуацией. Пришлось работать. Кое-что продать. Всё-таки мы с твоим папой выкарабкались из дерьма.