Продавцы невозможного

Панов Вадим Юрьевич

– Зачем ты собираешься на собрание Вуду?

Кимура удивленно кашлянул, Матильда хмыкнула, Пэт осталась спокойна – судя по всему, ждала именно этого вопроса.

– Мне интересно.

Рассказывать Русу правду, говорить о том, что Папа занял все ее мысли, Патриция не собиралась. Это ее дело, ее поиск, ее путь.

– Интересно слушать тупые поповские речи?

– Может, не будем? – предложила Матильда.

И откуда только взялся проклятый вертолет! Такую вечеринку изгадил!

– Она обещала ответить, – усмехнулся Рус. – И тем затащила

меня на бортик.

– Пойдем присядем. – Патриция вернулась к «стоянке», уселась на расстеленную куртку, прислонившись спиной к бетонной стене, и вскрыла банку пива. Над ее правым плечом чернела короткая надпись: «42 forever!» – осанна сетевому пророку, вознесенная безымянным фанатиком.

– Что плохого в том, чтобы сходить на проповедь? – Кимура разрывался между другом и женщиной, которую безнадежно любил. – Простое приключение.

Пэт остановила Кимуру легким взмахом руки.

– Можно я скажу?

– Конечно.

Кимура взялся за пиво. Матильда вздохнула. Патриция внимательно посмотрела на Руса.

– Религия по определению не может быть тупой. Говоря так, ты не просто расписываешься, ты прямо-таки кричишь о своей ограниченности.

– Почему? – Лакри ответил прямым взглядом.

– Потому что если ты не веришь, вполне возможно, ты чего-то не понимаешь.

– Я плохо понимаю, как работают наны, но я в них верю. Я не способен их разглядеть, но вижу результат работы.

– В таком случае оглянись вокруг, – с улыбкой посоветовала Пэт. – Все это – результат работы. Небо над твоей головой, земля под ногами и звезды. Все это кем-то создано.

– Допустим, – кивнул Рус. – Но зачем?

– Чтобы наполнить Вселенную смыслом, – объяснила девушка. – Ведь когда-то ничего не было, а пустота способна породить только пустоту.

– Прикольно выкрутилась, – одобрил Кимура. – Очень правдоподобно.

– Я не выкручиваюсь, – прохладным тоном отозвалась Пэт. – Я объясняю простые вещи, основы.

– То есть во всем есть смысл? – продолжил Рус.

– Обязательно.

– И в чем он заключается?

Патриция помолчала, после чего негромко ответила:

– Его предстоит узнать.

– Искать?

– Всю жизнь.

– Как же понять, что смысл найден?

– Верующим помогает бог.

– А атеистам?

– С удовольствием послушаю твой вариант ответа.

Кимура коротко рассмеялся. Матильда тяжело вздохнула и прижалась щекой к спине Руса. Не подсказывала, не шептала ничего, просто прижалась, словно это была вся помощь, которую она могла оказать любимому.

– Я не… – Рустам задумался, взял короткую паузу, но все-таки ответил: – Я не атеист. Просто… просто я редко задумывался о боге. Только, когда видел… только, когда видел ту грязь, что видел.

– То есть добро творится людьми, а зло – богом?

Ответа у Руса не нашлось.

– Что мешает тебе принять утверждение, что в действительности все ровно наоборот? Что бог призывает к добру и справедливости, а подверженные страстям люди отвергают его?

– Принять на веру?

– Просто –

принять. Или хотя бы задуматься.

– Если бог есть, почему он не вмешивается?

– Мы что, в детском саду?

– А разве нет?

– Мы созданы по образу и подобию и получили роскошный дар – возможность роста. Разве принесет тебе радость и удовлетворение путь, пройденный кем-то другим?

– А как быть с вознаграждением?

– А как быть с тем, чтобы почувствовать себя настоящим человеком?

Лакри покачал головой:

– Путь всегда страдание?

– Путь всегда поиск. Чужие дороги приведут тебя к чужому дому.

– А разве религия не чужая дорога?

– Это маяк.

– И обойтись без него нельзя?

– Можно, но как ты узнаешь, что дошел?

Рус яростно сдавил банку, расплескав остатки пива под ноги.

– У тебя на все есть ответ!

– Она много знает, – тихим эхом прошелестел Кимура.

– Очень много, – едва слышно подтвердила Матильда.

– Да уж… Но на мой вопрос так и не ответила. – Лакри усмехнулся: – Зачем ты идешь на проповедь Джезе?

– Хочу послушать. Хочу понять, знает ли он свой путь?

– А вдруг он знает?

– Я за него порадуюсь.

– И примешь Католическое Вуду?

В глазах Патриции вспыхнули веселые огоньки.

– Я не смогу.

– Потому что у тебя есть своя вера?

– Ага.

– Не думал, что ты настолько набожна.

Богатая девчушка, перед которой открыты все дороги мира. С «тараканами» в голове? Конечно, а у кого их нет? Другое дело, что не все в состоянии им потакать. Не каждый любящий папаша исполняет любой каприз обожаемой дочери. Рустам не считал Патрицию пустышкой, но и не ждал от нее подобных философских размышлений.

– Мы живем в мире высоких технологий. Наши врачи умеют то, что раньше называли чудом. В нас ползают наны, калекам вставляют механические органы, а храмовники создают таких животных, что удивляют самого бога. Мы можем связаться с другим концом Земли за секунду. Мы летаем в космос… Но религии не умирают. Наоборот, можно сказать, что Традиции переживают Ренессанс.

– Властям нужно держать народ в узде, – мрачно заметил Кимура. – А лучше религии узды еще не придумали. Или не хотят придумывать.

– А как насчет Анклавов? Здесь политической власти нет, верхолазы обходятся пулеметами. – Пэт грустно улыбнулась. – У нас свобода вероисповедания, корпорации, принимая тебя на работу, не спрашивают, ходишь ли ты в синагогу или оставляешь обувь на пороге мечети. Но количество верующих такое же, как и в государствах. Более того: появляются все новые и новые секты, некоторые из них совершенно безумные, но люди приходят.

– И как ты это объясняешь?

Ночь окончательно завладела Анклавом. Небо стало черным, низким, и море электрических огоньков едва поднимало его над землей. По лицу Патриции скользили полосы неживого электрического света, но он казался настоящим. Как будто сидели друзья не на крыше небоскреба, а в лесу, у костра.