Продавец крови
Шрифт:
Я все-таки сунула оружие в кобуру и потащилась на кухню. Плащ сразу же отправился в мусорное ведро — его уже не спасти.
Надо поесть. Я с раздражением захлопнула полупустой холодильник — придется готовить, а я не могу. Трясущимися руками выудила из хлебницы черствую булку и задумчиво постучала ею о столешницу. Ладно, закажу пиццу или вроде того.
Я сделала звонок и вернулась за стол. Запустила в сахарницу пальцы за сахаром — совсем, как Егор. Чувствуя, как кусочек растворяется во рту, я бездумно смотрела в окно.
Внутри было мерзкое ощущение, что меня использовали.
Сладкая кашица во рту отдала горечью, и я сплюнула сахар в раковину. Включила воду, глядя, как вода уносит тающие крупинки в сток, и напилась из-под крана. Внутренняя опустошенность не проходила.
Пока есть время, лучше пойти в душ. В ванной я включила воду, подставила ладонь под струю и начала раздеваться, глядя в зеркало. Лицо стало бледным, как полотно, и без того худое, а сейчас кости проступили еще четче. Под глазами грандиозные темные круги. Красавица.
Но сейчас меня больше беспокоила рука. Я сняла блузку и отодрала пластырь: по предплечью разлилась нездоровая краснота. Синяк будет на полруки. Локоть больно сгибать. Хорошо, пожадничала Феликсу правую — иначе пистолет держать бы не смогла. Черт возьми, я бы чашку с чаем не удержала.
Вымыться я постаралась поскорее — пока не приехала доставка. Намокшая после душа рана сразу разнылась. А завтра будет еще хуже. Рука ни на что не способна: я не смогла толком намылить голову, и волосы сушила одной рукой. Ненавижу быть беспомощной.
Голова не кружилась, но я чувствовала слабость. Сердце часто и болезненно стучало в груди — от кровопотери и постоянной тревоги. Когда долго испытываешь страх, потом от него трудно избавиться даже в минуты спокойствия.
Я критически рассмотрела блузку, которая еще накануне была новой и дорогой. Вся измята и в грязи. Я не знала, можно ли ее спасти — раньше шелк не носила. Грязную одежду я оставила в ванной, забрала только кобуру и оружие, и в полотенце прошла через всю квартиру.
В шкафу давно не наводили порядок — как-то мне не до этого, так что я долго копалась, пытаясь найти что-нибудь подходящее. Там даже одежда Эмиля была, только моего халата не было. В конце концов, я натянула его футболку — черную, по виду дорогую, наверное, даже моя блузка бы устыдилась.
Я вернулась на кухню, сделала кофе. Когда переливала в чашку, рука задрожала, и я пролила на стол. Темная лужица напомнила о свернувшейся крови. Меня передернуло, и пить кофе расхотелось. В дверь уже звонили. Я поплелась открывать, чувствуя, как темнеет в глазах, то ли от голода, то ли внутреннего надлома. Мне осталось только поесть и лечь спать.
Уже в постели, я смотрела в потолок и не могла уснуть, чувствуя, как истерично бьется в висках пульс. Я была взвинчена — после стрельбы в поле, Эмиля, нападения Феликса, всех суток напролет. Егор был прав: они все одинаковы. Не бывает хороших вампиров, а еще рано или поздно ты станешь жратвой. В этот раз было просто унизительно. Десерт в виде Влада тоже выбил меня из колеи.
Мне снова придется рассчитывать только на себя. Ничего, я справлюсь. Можно даже купить
Легко ему советовать… Исполнять куда сложнее.
Пытаясь спрятаться от надоедливого потолка, я накрыла глаза сгибом локтя. Слух напрягся, сканируя подозрительные звуки — шелест шторы на сквозняке, шаги соседей. Но, кажется, я все-таки сумела задремать.
Через какое-то время меня вытащило обратно — в напряженную реальность. Я приподняла тяжелую голову от подушки и настороженно прислушалась.
Я так и не поняла, что меня разбудило.
В окна вползали сумерки, не так уж мало я проспала — несколько часов. Рука затекла, меня страшно мутило. Я щурила сонные глаза в серый полумрак, решая: упасть и спать дальше, или выяснить, что меня потревожило.
Мне снились тоннель и Феликс: уже хороший повод проснуться.
И вдруг снова — звук. Тихое жужжание, едва заметный скрежет — я не могла понять, откуда он идет. Источник не в комнате, но где? Сон сняло, как рукой.
Я тихо спустила ноги на пол. По щиколоткам скользнул сквозняк. Перед сном я не закрыла окно, но какой-то он слишком сильный.
Я еле встала с кровати: все тело болело. Какие-то мышцы ныли после перегрузки, какие-то получили ушибы.
Вроде тихо. Может, звук шел с улицы? Постояв с минуту, я потащилась к окну. Усталость победила подозрительность, и я решила досыпать — вот только окно закрою. Я отдернула шторку, потянулась к ручке, и застыла.
В оконном отражении я отчетливо увидела, что в комнате не одна. В дымке отражалось мое потрясенное лицо с расширенными глазами и неясный мужской силуэт позади. Меня продрало до костей. Оживший кошмар. Я моргнула, словно мне померещилось, и рывком повернулась.
Оружие я оставила в постели — до кровати один шаг, но я не успевала.
Ко мне бросился рослый мужик. В дверном проеме возник второй силуэт, но дальше я ничего не рассмотрела — на мне сомкнулись руки и ребра захрустели. Лицо впечатало в грудь нападающего, я вдохнула приторный запах кожи, заорала, но куртка заглушила крик. Он был так силен — или я так слаба, что даже не могла шелохнуться.
Я дернулась, как мышь, придавленная к полу кошачьей лапой, и с таким же успехом. Меня быстро обыскали: провели по телу потными ладонями — искали оружие. Причем абсолютно молча — я слышала только суровое сопение. Лиц я не разглядела, все произошло слишком быстро, а сейчас кроме куртки напавшего я вообще ничего не видела.
Вампиры или нет? Сердце колотилось в груди, как у воробья. Слишком быстро даже для испуга.
Наконец, обыск закончился, но меня не отпустили.
— Это ее, — услышала я и поняла, что нашли мой пистолет.
Я впервые услышала голос: низкий мужской — и до того развязный, что я порадовалась, что меня обыскивал не его обладатель. Незнакомый. Кем бы он ни был, раньше я его не слышала.
Горячая потная ладонь залепила рот, я часто дышала, чувствуя, как воздух щекочет ноздри. Руку заломили за спину и скрутили в такой калач, что я была способна только на дыхание. Очень медленное и размеренное. Говорят, это уменьшает боль и позволяет не поддаться панике. Мне не помогло.