Продавец швейных машинок

Морган Стенли

— Ладно, — сказал он. — Но только поедем мы к ней в самую последнюю очередь.

К дому миссис Хендерсон мы подкатили в половине пятого.

Огромный старый дом, казавшийся особенно сумрачным под льющим, как из ведра дождем, напомнил мне особняки, окружавшие крикет-клуб. К дому вела широкая подъездная аллея, окруженная моими самыми нелюбимыми деревьями и кустарниками — увядшими гортензиями, лавром и бирючиной.

Оставив фургон перед воротами, мы прошли во двор и поднялись на шаткое крыльцо.

— Веселенькое

место, — поежился Вэнс.

Я поднял руку, позвонил в дверь и выругался — в рукав налилась почти тонна воды.

— Ты что-нибудь слышишь? — спросил Вэнс, приплясывая под дождем.

Я слышал только рев воды, вырывающейся из водостока рядом с крыльцом. Я помотал головой.

— Музыка, — вдруг произнес Вэнс.

Я наклонил голову набок и услышал отдаленное громыхание рок-гитар и ударника.

Я снова надавил на кнопку, уже подольше.

— Видимо, она не слышит, — предположил Вэнс. — Может, постучать в окно?

Мы выждали ещё с минуту, потом пустились в сафари через мокрые заросли, поочередно заглядывая во все окна. Наконец, мы продрались к окну кухни.

В центре просторнейшей кухни размером с футбольное поле на зеленом линолеуме красовался сверкающий белый стол, напоминающий одинокий островок посреди безбрежного океана. На столе рядом с надрывающимся транзисторным приемником стояла бутылка апельсинового сока, початая бутыль джина невообразимых размеров и торт с пятью незажженными свечками. Миссис Хендерсон с коктейлем в руке, лихо приплясывая, скакала вокруг стола в такт бешеному ритму. Глаза её были прикрыты, на губах играла мечтательная улыбка, а второй рукой она приподнимала краешек юбки, весело размахивая ею из стороны в стороны.

На полу возлежала колоссальная восточно-европейская овчарка, лет, должно быть, ста шестидесяти и глухая, как пень. Положив здоровенную и плешивую, изъеденную молью голову на изъеденные молью лапы, овчарка подремывала, время от времени приоткрывая один глаз, чтобы проверить, жива ли ещё хозяйка.

— Она уклюкалась в стельку, — прошептал Вэнс. — Что делать?

Я пожал плечами, о чем тут же пожалел — водяной вал обрушился с воротничка и промочил мне всю спину.

— Мы же обещали, — напомнил я.

Я легонько постучал в окно. Ничего не случилось. Миссис Хендерсон совершила пару изящных пируэтов, потом отхлебнула из стакана.

Я забарабанил по стеклу, но добился только того, что пес приоткрыл один глаз, который уставился на меня. И в следующий миг разверзлась преисподняя, и на нас обрушились все силы ада. Гнусная тварь, свирепо оскалясь, с немыслимой скоростью метнулась к окну; я даже услышал, как лязгнули зубы. Миссис Хендерсон едва не выронила свой коктейль. Она оторопело уставилась на нас, словно пытаясь определить, где меня видела. Пожалев её, я проорал:

— Швейная машинка!

Старушка метнула раздраженный взгляд на приемник и вдруг

сообразила, что может его выключить. Сделав это, она посмотрела на нас с прежним недоумением.

Я нащупал в кармане визитную карточку и прижал её к стеклу. Пес забрызгал слюной все окно, пытаясь сожрать мою руку вместе с карточкой, а миссис Хендерсон, близоруко щурясь, пожевала губами, потом потрясла головой и куда-то удалилась.

— О, дьявольщина! — выругался Вэнс.

Пес тем временем окончательно остервенел. Дом заходил ходуном от яростного лая.

— Давай вернемся, когда она протрезвеет, — предложил Вэнс. — Через пару месяцев. Очень уж мне не нравится эта псина.

Я уже решил было последовать его совету, когда вернулась миссис Хендерсон с очками на носу. Она уставилась на карточку, хотя было видно, что она все равно ни черта не разбирает. Однако что-то миссис Хендерсон вдруг сообразила, потому что в следующий миг победоносно воздела руки, расплылась в улыбке и принялась оттаскивать четырехтонную бестию от задней двери.

Наконец, она открыла дверь и остановилась в проеме, удерживая пса за ошейник.

— Извините, мальчики, мне так неловко. Заходите, пожалуйста. На Глэдис не обращайте внимания — она не кусается. — Миссис Хендерсон заливисто рассмеялась. — Ха-ха! Она слишком стара, чтобы кусаться, как и её хозяйка.

Я в этом уверен не был. По меньшей мере, в той части, которая относилась к Глэдис.

— Хватит лаять! Заткнись, тебе говорят! — прикрикнула миссис Хендерсон и ткнула Глэдис коленкой. Пес неохотно затрусил к двери в коридор, возле которой плюхнулся на линолеум, как мешок цемента. Опустив голову на лапы, он жалобно взвыл, совсем как сирена маяка на острове Гернси в густом тумане.

— Молодец, хорошая девочка, — похвалила миссис Хендерсон. Потом уставилась на нас. — Ой, бедные мальчики, вы же совсем вымокли! Скидывайте пальто, я повешу их у камина.

Мы с благодарностью сбросили мокрые одеяния, а миссис Хендерсон без умолку тараторила:

— Вы не звонили в парадную дверь? Мне жутко неловко, что я не слышала, но я решила устроить себе маленькую вечеринку, а бедненькая Глэдис уже почти ничего не слышит…

"Бедненькая Глэдис", определенно, прикидывала, кого из нас слопать первым.

— У вас сегодня день рождения, мадам? — поинтересовался Вэнс.

Бойкая старушенция улыбнулась и ткнула рукой в сторону стульев, задвинутых под стол. Потом принялась отодвигать стул для себя. Вэнс решил проявить несвойственную ему галантность и бросился ей помогать, однако Глэдис, неверно истолковав намерения подозрительного незнакомца, молнией метнулась к нему и вцепилась оставшимися клыками в его брючину.

Вэнс испустил такой истошный вопль, что его, должно быть, услышала даже сама Глэдис, и запрыгал по кухне, волоча за собой овчарку.