Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие»
Шрифт:
Братец рассказывал, что у него во рту не осталось ни одного зуба, и Джагану интересно было посмотреть, как он сейчас выглядит. Ему захотелось услышать его грубый голос, короткие фразы — он был человек положительный, рожденный руководить младшими братьями. Вся улица сбежалась бы к такси Гафура, чтобы взглянуть на человека, у которого, по слухам, сноха была чужестранкой. Брат, вероятно, не пригласит его в дом и велит ему бросить ключ не подходя, ведь самая тень Джагана может запятнать порог его дома. Придется, верно, кричать через улицу.
«Я
Возможно, придется сказать и о Мали:
«Дело не только в его женитьбе. Ты должен знать правду, она всплыла совсем недавно: они не женаты, сидят прижавшись в автомобиле, а потом наговаривают друг на друга».
А брат в отчаянии закричит:
«Убирайся прочь, осквернитель семейной чести!»
Толпа, окружившая такси, засвистит, заулюлюкает, и он опоздает к автобусу у Базарных ворот.
«Лучше унести ключ с собою. Ведь он, в конце концов, только от задней двери».
Проходя мимо сэра Фредерика Лоули, он вдруг увидел братца, неуклюже катившего на велосипеде. Ветер развевал его прядь волос, колеса велосипеда опасным зигзагом приближались к самому краю водосточной канавы и каким-то чудом вновь возвращались на середину дороги. Джаган застыл на месте — никогда раньше он не видел братца на велосипеде. Теперь колеса ринулись прямо на него. Закричав что-то невнятное, Джаган отпрыгнул в сторону. Братец беспомощно пронесся мимо, но через десяток шагов свалился с седла, предоставив велосипеду лететь дальше в канаву. Он поднялся на ноги, а Джаган пришел в себя и строго спросил:
— Что это за цирк с раннего утра? В вашем-то возрасте? Вы себя убить могли!
— Да я и сам знаю, — проговорил, тяжело дыша, братец, отряхивая пыль с исцарапанных локтей. — Мне нужно было поскорее найти вас, вот я и одолжил эту машину у соседа. Если не возражаете, я оставлю ее у вас. Я боюсь ехать на ней обратно.
Джаган сказал:
— Я запер дом и больше туда не вернусь.
Он произнес эти слова так безоговорочно и твердо, что братец не стал ни о чем расспрашивать, а перешел прямо к делу:
— Идемте. Нас ждет адвокат. Мали нуждается в немедленной помощи.
— Господи, что случилось?
— Мали со вчерашнего вечера в тюрьме…
Джаган встал как вкопанный и закричал:
— Боже! Почему?
— У него в автомобиле нашли полбутылки спиртного.
— О, Шива! — возопил Джаган. — Вот почему я не хотел, чтобы он покупал этот ужасный автомобиль.
Он начал осыпать зеленый автомобиль проклятиями, но братец прервал его:
— Вполне возможно, что бутылку ему подбросили…
— Вы не понимаете. Когда у молодого человека есть автомобиль, у него тут же возникают всякие идеи, — объяснил Джаган и с удовольствием углубился в эту тему. — Все было бы хорошо, если бы он не купил этот автомобиль.
— Не прерывайте меня, — сказал братец. — Слушайте. Вам нужно сейчас же вызволить его из полицейского участка. Это малоприятное место. Мы сделали бы это вчера
— Спал себе у памятника, и только, — сказал Джаган и вспомнил, как обижалась его жена, когда он уходил спать на веранду.
— Тоже выбрали время сидеть с памятником, когда я искал вас по всему городу! — воскликнул братец. — Мы могли вызволить Мали еще вчера вечером!
— Что же теперь делать? Бедный мальчик! В полицейском участке! Ему там будет неудобно, ведь он с семи лет спал на пружинном матраце. Как же мне его освободить?
Слезы застлали ему глаза — братец вдруг исказился, пополз в сторону, уменьшился до неузнаваемости. Братец посмотрел на него спокойно и сказал:
— Ну, успокойтесь же. А то этот нищий увидит, что вы плачете. Братец был человек чрезвычайно разумный, он всегда точно знал, что нужно делать. «Немудрено, что на него во всем городе такой спрос», — думал Джаган. Стрясется что-нибудь в семье: похороны, свадьба, несчастный случай или тяжба — он всегда показывал себя с наилучшей стороны.
Джаган спросил:
— А где он там?
— В камере при полицейском участке. Это пока, до суда. Вставайте же, вставайте. Надо пойти и узнать, нельзя ли…
У Джагана закружилась голова. Он прижал руки к вискам.
— Подождите немного. Я так не могу.
Он почувствовал слабость и лег ничком у подножия памятника.
Братец сказал:
— Давайте вернемся в ваш дом.
— Нет, — отрезал Джаган.
— Вам надо отдохнуть. Не волнуйтесь. Я все устрою.
Братец нежно похлопал его по плечу и сказал:
— Не теряйте самообладания. Чего стоит вся ваша философия, если вы не можете выдержать этого маленького испытания?
— В камере… — простонал Джаган. — Я эту камеру знаю. Там грязь страшная, и заключенные мочатся в углу. Впрочем, возможно, теперь там лучше? — спросил он сморкаясь.
— Конечно, сейчас там все совсем по-другому.
— Да, должно быть, конечно, хотя при англичанах там было ужасно.
Братец продолжал:
— Перво-наперво я отправился в тюрьму и стал уговаривать надзирателей. Я повидал мальчика и поговорил с ним. Мне даже удалось передать ему чашку кофе.
— А поесть вы ему что-нибудь передали? Он, верно, был очень голоден.
— К нему там отнесутся особо. Я знаю районного сборщика налогов, мы все устроим. Я узнал обо всем этом в шесть часов. Я возвращался из дома главного инженера, куда зашел, чтобы договориться о репетиторе для их сына. На углу возле почтамта посыльный главного инженера сообщил мне об этом. Зеленый автомобиль остановили около Мемпи, где обычно проверяют, не нарушаете ли вы сухой закон, потому что в джунглях, в горах незаконно гонят самогон. Какой-то полицейский осмотрел автомобиль Мали и нашел спрятанные в нем полбутылки спиртного. Ну, вы их знаете… Полиция немедля задержала машину, опечатала при свидетелях бутылку и предъявила им обвинение в нарушении сухого закона.