Продавец таблеток
Шрифт:
Тамара ощутила себя грязной побирушкой, которая чавкает супом за господским столом. Сколько всего, оказывается, она не знала! Интересно, хватит ли у нее сил запомнить все, что говорит ей сероглазый демон?
Даже более того – ей будет мало этого.
Тамара украдкой посмотрела на мужчину. Он выглядел расслабленным, но стальные глаза не прекращали веять холодом. Густые черные ресницы отбрасывали тень, из-за чего взгляд казался хищным. На щеках и подбородке красовалась щетина. Она именно красовалась. У этого человека все было идеальным. Даже,
Антонио вдруг потянулся рукой к стерео и Тамара поспешно отвернулась к окну. Салон наполнил уже знакомый блюз.
– Почему именно эта музыка? – с интересом спросила девушка.
– Мне нравится саксофон. Чистые ноты сменяются хриплыми и делают это плавно. Они могут быть как высокими, так и низкими, грубыми и тонкими. Разве это не прекрасно? – улыбнулся журналист.
– Да. – согласно кивнула Тамара. Она не стала говорить, что ей больше по вкусу биты и рифмованные строки. Голос здравого разума шептал ей, что за такое заявление ее просто выкинут из машины на ходу.
Они неспешно колесили по городу, пока Антонио не припарковался у заведения «Семейная пицца».
– Я уже бывала здесь. Здесь делают потрясный горячий шоколад! – радостно заявила девушка.
Антонио закатил глаза. Тамара насторожилась, пытаясь сообразить, где в очередной раз дала промах.
– Нужно говорить: потрясающий, изумительный, восхитительный. Но, никак не «клевый» или «потрясный». Это язык подростков. И если ты себя ассоциируешь со взрослой женщиной, то должна избавляться от таких словечек. – ответил он, открывая дверь.
Тамара заскрипела зубами и открыла свою дверь. Журналист остановился и, скрестив руки, все так же хмуро смотрел на девушку. Она вопросительно вскинула бровь. Мужчина тяжело вздохнул, словно на его плечах лежал тяжелый камень и, облокотившись об машину, навис над ней.
– Я вижу, что ты крайне далека даже от самых примитивных правил этики. Наивно было полагать, что для обработки сырья мне понадобится только зубило и молоток. Тут нужна кувалда. И бензопила. – не смотря на Тамару, ворчал себе Антонио под нос.
Зал «Семейной пиццы» был выдержан в бело красных тонах и напоминал самую обычную закусочную. Журналист предоставил право выбора места Тамаре. Оглянувшись, она уверенно направилась к столику у окна. Уже хотела умоститься, но увидела тяжелый взгляд мужчины и тут же спохватилась. Он отодвинул для нее стул и только тогда она села. Журналист сел напротив и взял в руки меню.
– Ты ведь не против, если выберу я? – спросил он, углубившись в чтение.
– Нет. – ответила она, подперев голову рукой.
– Хорошо. Тогда я закажу пиццу с курицей и ананасами.
– С двойным сыром. – со скучающим видом добавила она.
Антонио вынырнул из-за меню и с легкой улыбкой посмотрел на
– Хорошо. Только вот… меня смущает наличие алкогольных напитков. – проворчал журналист, снова спрятавшись.
– Тут неплохое пиво.
– Я не пью это дрянь. Возьмем вина. Красного.
Тамара ничего не ответила и только пожала плечами. Антонио двумя пальцами подозвал официантку. Она тут же подскочила и, усердно трепеща ресничками, поинтересовалась нашим заказом. Мужчина с вопиющим равнодушием игнорировал все посылаемые ею сигналы. Тамару грела гордыня и легкое презрение к наивной дурочке в полосатом чепчике.
«Он сидит со мной. Он мой» - звучало у нее в голове.
Смерив Тамару завистливо-презрительным взглядом, официантка убежала.
Последующие двадцать минут они переговаривались на посторонние темы. Мужчина больше не одергивал Тамару за каждое ее слово или действие и она чувствовала, как начинает расслабляться. Потом вернулась официантка и начала расставлять на столе приборы. Положив по несколько салфеток под тарелки, она уже намеревалась уйти, но Антонио ее остановил. Во взгляде девушки мелькнула искра надежды.
– Уберите грязную салфетку. – холодным ровным голосом велел он. Глаза официантки округлились.
– Что вы, они чистые, я только что сама из пачки достала! – заверила она.
Журналист одним резким движением вытащил из-под тарелки салфетку и поднес ее практически к самому лицу официантки, при этом его взгляд снова начал источать смертельный холод. Для того, что бы разглядеть, что там такое, Тамаре пришлось даже привстать. Девушка приобрела оттенок своего чепчика и резко выхватила салфетку с номером и отпечатком розовой помады.
– Извините. – пискнула она и убежала.
Тамара опустила взгляд и закусила губу, чтобы не рассмеяться вслух. Она не знала, как на это отреагирует журналист, по этому, старалась молчать. Этот человек был опаснее бритвы.
– Терпеть не могу такое. – процедил он сквозь зубы. Его стальные глаза скользнули по девушке и вдруг… смягчились. Это выбило Тамару из колеи.
– Да, бывают настырные люди. – поддакнула она.
К ним снова подошла официантка, только другая. Постарше. Она принесла открытую бутылку вина и попыталась разлить его, но Антонио вежливо отобрал у нее бутылку.
– Позвольте, я сам. – сказал он.
– Да, конечно. – согласилась женщина и ушла, но вернулась через минуту, держа на круглом подносе пиццу.
Пахла она изумительно! Тонкое тесто, пропитанное соусом и специями, отлично сочеталось с куриным мясом и сладкими ананасами. Рот у девушки тут же наполнился слюной. Журналист разлил вино по бокалам и протянул один Тамаре.
– Ну что ж, давай выпьем за будущее сотрудничество! – сказал мужчина, поднимая бокал вверх.
Тамара подняла свой. Толчок в спину и почти все его содержимое оказалось на белоснежной рубашке Антонио. Она с ужасом смотрела на него и вжала голову в плечи, ожидая долгой и мучительной смерти.