Проделки Джинна

Саломатов Андрей Васильевич

Алексей уже порядком запыхался и обессилил. Ему не хватало воздуха, он натер и отбил локти и колени, а подземный лабиринт как–будто не имел конца. Иногда тоннель уходил вниз, и тогда ползти было легче, но затем обязательно начинался подъем, часто крутой, который отнимал у Зайцева много сил. Пока Алексей лежал в норе, ему было и жарко, и душно, но он не прикладывал никаких физических усилий. Теперь же Зайцев взмок и устал так, словно разгрузил вагон кирпичей.

— Эй! Кто–нибудь! — заорал Алексей. — Как отсюда выбраться?!

Повернув в боковой

проход, Зайцев начал ощупывать правую стенку тоннеля. Он вспомнил где–то вычитанное правило прохождения лабиринта — все время строго держаться одной стены — и вскоре ещё раз повернул направо. На этот раз он ткнулся головой во что–то мягкое, ощутил острый запах звериной норы пополам с перегаром и осторожно пошарил впереди себя рукой. Это оказалось скользкое на ощупь, жирное голое тело больших размеров.

— Стояк, — услышал он женский голос, в котором явно чувствовалось поощрение. — Заползай.

— Вы не скажете, как мне выбраться на улицу? — резко отдернув руку, спросил Алексей. — У вас здесь так темно, я не могу найти дорогу.

— Нельзя, — ответила хозяйка норы. — Время Божьего гнева. Исть хочешь?

— Нет, спасибо, я уже, — нервничая, сказал Зайцев. — Это для вас время божьего гнева, а со мной ничего не случится. Покажите… или хотя бы расскажите, в какую сторону ползти.

— Мы тоже думали, ничего не случится, — вдруг послышался низкий мужской голос, и Алексей даже вздрогнул от неожиданности. — Ан нет, случилось. Ложись–ка спать, стояк. Вечер утра завсегда мудренее.

— Да вам–то какая разница? — разозлился Зайцев. — На меня! На меня будет гневаться ваш бог! Вам–то что?

— Не кощунствуй, стояк, — спокойно ответил мужик. — И свои порядки здесь не устанавливай. Клавка, принеси человеку поисть и выпить.

— Вы не понимаете.., — начал Алексей, но следующее слово застряло у него в глотке. Переползая через гостя, тяжелая Клавка так налегла на него, что Зайцев со всего маху ткнулся лицом в земляной пол, почувствовал, что разбил нос и замолчал.

— Был у нас тут один шибко умный, — зевая, сказал мужик. — Тоже все днем норовил выскочить, народ подбивал, уйти в другое место жить. Так ему мозги вышибло. Сейчас тряпку сосет.

— Хорошо, а вы–то почему все без рук, без ног? — шмыгнув разбитым носом, спросил Алексей. Он боком отполз подальше вдоль стены, чтобы на обратном пути Клавка снова не поползла через него. — Вы же не выходите во время божьего гнева.

— Жизнь, она длинная, — ответил мужик. — То на огород выскочишь, то за травой — подлечиться, а то так, по пьяни выползешь на плироду посмотреть, да и зацепит.

— Что зацепит? Вас что, бомбят что ли? — Разобраться, что здесь происходит, Зайцеву конечно же хотелось, но он предпочел бы это сделать на поверхности земли.

— Огонь Божий, — ответил мужик.

— Все понятно. Может, тогда расскажете, как добраться до трактира? пошел на хитрость Зайцев.

— А он не работает, — ответил мужик. — Не боись, Клавка притащит. Заползай сюда.

— Да нет, спасибо, я лучше здесь, — ответил Алексей.

У него не было никакого желания дожидаться возвращения Клавки и сидеть в этой темной дыре до вечера. «Устроились, сволочи, — подумал он. — Господи, какая же, человек, неприхотливая тварь. Поводи его по болотам, потом засунь в отхожую яму, и он будет там счастлив. Главное, что бы успел забыть, как жил раньше. Это же даже не разумное животное, а какой–то вирус. Эволюционирует в любую сторону, куда обстоятельства затащат. Не дай бог, когда–нибудь отпадет нужда в головном мозге, так он просто рассосется. А скорее всего, уже рассасывается. Зачем мозги, когда их не к чему применять? Они только тормозят инстинкты и сбивают с толку здоровые рефлексы. Жизнь с мозгами под землей — медленное умирание.»

Вернулась Клавка, и так же бесцеремонно проползла по ногам гостя. Зайцев сразу почувствовал убийственный запах сивушного, плохо очищенного самогона, но решил не отказываться от угощения. Ползать трезвым по этому гигантскому термитнику было куда труднее. Алексей боялся, что в самостоятельных поисках выхода либо от отчаяния озвереет и наделает глупостей, либо и вовсе потеряет рассудок. Кроме того, его не оставляла надежда, что за выпивкой и дружеским разговором хозяева норы проговорятся или расслабятся и покажут ему выход.

— Из чего гоните? — поинтересовался он, когда Клавка сунула ему в руку кружку с пойлом. Зайцев не видел ни самой хозяйки, ни хозяина, ни кружки, но странным образом уже привык разговаривать и действовать вслепую. Он лишь зажал нос пальцами, чтобы не слышать отвратного сивушного запаха и с отвращением подумал: «Не сблевать бы. Они–то, наверное, привычные.»

— Из картошки, из чего же еще, — ответил мужик.

— А картошку–то где берете? — поинтересовалс Алексей.

— Ростим. А когда не урождается, воруем.

— У кого? — обрадовался Зайцев. Ему тут же представилось, что где–то поблизости от подземелья, наверху есть обычная деревня, но хозяин норы разочаровал его:

— Друг у дружки. У кого уродилась, у того и воруем. А в энтом годе хороший урожай, — сообщил мужик и, помолчав, добавил: — Значит опять молодежь забалует.

— Это как же? — спросил Зайцев.

— Да так. В прошлом годе жрать было нечего, так и порядок был, старших слушали. А в энтом чураются, — охотно пояснил мужик. — Время Великого затишья, картошка уродилась, вот и забаловали. Ничего, Мишка–дурачок окоротит кого надо.

— А как они балуют? — морщась от предвкушения вонючей самогонки, спросил Алексей. Он попытался представить, что такого может делать молодежь под землей, чтобы вызвать недовольство у старших, но мужик ответил:

— Так и балуют: не ползают, а ходят на карачках, прямо как скот срамота какая. Крамолу говорят, запретные книжки читают.

— А мне сказали, что у вас нет грамотных, — удивился Зайцев.

— Ну, не читают, так держат, — неохотно ответил хозяин норы. — Ты пей. Чего морду–то воротишь? Чай не отравлено. Сами делаем, сами кушаем.