Проделки Джинна
Шрифт:
— Вино, — повторил один из кудияровцев и губы его расплылись в глупой детской улыбке.
Когда Алексей с Мишкой остались одни, дурачок спустился в святилище, сел в изголовье своей жертвы и наклонился к его уху.
— Немного потерпеть придется, — совсем другим голосом, в котором Зайцев уловил ноту неподдельного сочувствия, произнес Мишка. — Я тоже терпел. Вона, видишь? — и он приподнял левую ногу с расплющенными пальцами. — Тебе ещё повезло, что Время Божьего гнева прошло. Раньше–то посвящали на три дня наверх выгоняли под самый огонь Божий. Кто вернулся, тот и кудияровец. Как тебя зовут–то?
— Пошел к дьяволу, — равнодушно ответил Алексей и под нос себе пробормотал:. —
— Понимаю, — на этот раз притворно вздохнул дурачок. — Ты можешь сам выбрать, что оттяпать: руку или ногу. Порядок такой. Ну не могут они спокойно смотреть, когда у человека все на месте. Жаба душит.
— Врешь ты все, — тихо проговорил Зайцев. — Это тебя жаба душит. Иди отсюда, придурок.
— Зря ты ерепенишься, — миролюбиво сказал Мишка. — Я тебе дело хочу предложить. Мы здесь с тобой вдвоем такого можем наворочать… И, между прочим, помочь кудияровцам. Они же роют как кроты. Так вот, план у меня есть: размножаться и рыть, рыть, рыть. На пол страны прорыть подземелье, а то и на всю. Это для начала. Кумекаешь, первое подземное государство. А мы с тобой…
— Иди отсюда, ты сумасшедший и даже не понимаешь этого, — начал раздражаться Алексей.
— Не–ет, — трескуче рассмеялся Мишка. — Не сумасшедший я. Был бы сумасшедшим, отпустил бы тебя. Тут–то нам всем каюк и пришел бы. А я хочу дать людям нормальную жизнь. Хватит им по трубам ползать, да в тесных норах жить. Будем строить подземные квартиры.
— Ну а себя ты, конечно, объявишь царем? — с сарказмом спросил Зайцев.
— Как хошь называй, — уклончиво ответил Мишка. — Можно и царем, да подземелье пока маловато для царства. А что, Михаил–первый звучит. Да не ломайся, я дело предлагаю. Как тебя звать–то?
Такого поворота событий Зайцев даже не мог себе представить. Этот полубезумный, хилый мозгляк вознамерился построить целую подземную империю и очевидно собирался предложить ему должность советника или первого министра. Подобная идея могла возникнуть в башке только такого человека как Мишка–дурачок: психически неуравновешенного, физически ущербного маниакального себялюбца. Но самым ужасным Алексею показалось то, что в принципе этот невероятный план был вполне осуществим. Зайцев очень ярко представил, какими словами Мишка будет уговаривать дремучих кудияровцев, что будет сулить и на каких давно заржавевших струнах играть. Не менее страшно выглядела убежденность дурачка в своей правоте. В его словах не было ни грамма цинизма, и чисто внешне она являлась благом для этих несчастных одичавших калек. Он, Мишка, не вылезая из подземелья, желает построить руками кудияровцев настоящую, а не вымышленную Кудияровку, тогда как живущие на поверхности нормальные люди могут предложить ползунам лишь жалкое прозябание в убогом поселковом доме инвалидов, унизительное людское презрение и бесстыдное любопытство. А Мишка–дурачок вдруг вконец разоткровенничался и принялся фантазировать. При этом глаза у него подернулись мечтательной дымкой, он смотрел на стену поверх головы Алексея и каким–то кондовым, псевдо–газетным языком сладострастно перечислял:
— Построим подземные заводы, наладим производство стали, поднимем химическую промышленность. Здесь, у нас под землей, есть все полезные ископаемые. Все есть! Надо только это взять!
— Ты неграмотный идиот, — хрипло отозвался Зайцев. — Ты даже не соображаешь, что говоришь.
— Не надо ля–ля, — на этот раз обиделся Мишка. — У меня десять классов. Как–нибудь разберемся. Вон, даже древние греки две тысячи лет назад выплавляли чугун и сталь. А мы, слава богу, уже в космос летаем.
— Кто это мы? — поразился
— Мы, русские люди, — ответил дурачок.
Этот невыносимый бред заставил Зайцева застонать. «Почему древние греки? — с тоской подумал он. — Какой чугун? Мы в космос летаем! Что он несет?»
— Хорошо, — как можно спокойнее проговорил Алексей. — А ногу мне зачем отрубать? Я и так могу…
— Ну, у тебя, небось, высшее образование, — начал Мишка. — А нам такие нужны позарез. Это и будет твоим первым вкладом в строительство подземного государства. Что–то вроде залога. Знаешь, когда берешь что–то напрокат, оставляешь залог.
— Так залог же возвращают! — воскликнул Зайцев. — А ногу–то не вернешь!
— Она тебе здесь и не пригодится, — резонно ответил дурачок. Научишься ползать и забудешь. Как я. Ты не веришь, потому что не хочешь остаться. Но это дело поправимое.
— Ты кем себя возомнил? — тихо спросил Алексей. — Отцом народов?
— Маленького народа, — поправил его Мишка и рассеянно добавил: — Пока маленького. И ты нам нужен, чтобы сделать этот народ большим. А то, что кудияровцы ползают, это ничего. Когда человек ползает, он ближе к земле. А тому, кто стоит, лучше видно не тех, кто ходит, а ползающих.
— Слушай, отпусти меня! — взмолился Алексей. — Обещаю, никому не скажу ни слова о вашем погребе. Клянусь! И стройте здесь что хотите: город Солнца или тракторный завод. Был же у вас здесь солдатик, это который сбежал. И никто не пришел и не разорил ваше подземелье. И я не стану. Живите, как хотите.
— А кто тебе сказал, что он сбежал? Здесь он, родимый, — хохотнул Мишка–дурачок, и от этого хохота у Алексея по спине побежали мурашки. — Не понимаешь ты, — серьезно и даже с некоторой досадой продолжил Мишка. Он перелез через распятого Зайцева, огорченно помотал головой и тихо повторил: — Не понимаешь. Ладно, потом поговорим. Время у нас есть.
Мишка собрался было покинуть святилище и пополз к выходу. Зайцев вдруг забеспокоился, с трудом приподнялся и совсем другим голосом, униженно попросил:
— Слушай.., почеши голову. Не могу больше. Блохи заели. Я так скоро сойду с ума.
— Терпи, стояк. Господь терпел и нам велел, — выползая из пещеры, ответил дурачок и затем, явно ерничая, добавил: — О, Господи, велика сила твоего огня. Помилуй мя, раба твоего Михаила.
Оставшись в одиночестве, Зайцев некоторое время лежал без единой мысли в голове. Забегать вперед и думать о своей участи у него не было сил, мучить себя воспоминаниями о такой далекой и ставшей уже нереальной жизни в Москве не хотелось, всерьез обсуждать с собой идиотский проект Мишки–дурачка казалось ему таким же безумием, как и сама идея. Алексею ужасно хотелось забыться, и он уже согласен был на кудияровский поганый самогон, но попросить было не у кого. Ко всему прочему, давящая подземельная тишина стала раздражать его не меньше укусов блох. Почему–то только сейчас Зайцев заметил, что здесь не слышно ни шелеста листьев, ни жужжания насекомых, ни завывания ветра в ветвях деревьев. Это снова напомнило ему второй круг дантова ада: могильное безмолвие, кровососущие твари и никакой надежды когда–нибудь выбраться на поверхность.
«Я уже умер, — без всякой горечи подумал Алексей. — Может быть это произошло давно, на болоте? А кудияровцы — это лишь мыслеформы? Как сказано в древнем буддийском трактате: не бойся их, не ужасайся, не трепещи. Знай, что они воплощение твоего разума. Смирись и возлюби их. Вместе с постижением этого наступит и освобождение».
— Ни черта не наступит! — вслух проговорил Зайцев и вдруг во весь голос закричал: — Самогонки! Дайте мне самогонки! Эй, кто–нибудь!
Глава 6