Проделки небожительницы

Александрова Наталья Николаевна

Напоследок он подержал колье в руках, повернул его разными сторонами к свету – оно пускало яркие искры. Бриллианты высверкивали чистым сиянием. С сожалением старик опустил колье обратно в мешочек, затянул шнурок, подал гостю. Тот взял мешочек осторожно рукой в желтой кожаной перчатке.

Кузьмич посмотрел на эту перчатку недоверчиво: что это он – отпечатки пальцев оставить боится? Брезгует, что грязно у старика в квартире, или…

На всякий случай скупщик незаметно вытащил из ящика «вальтер», сжал его под столом в левой руке. Гость медлил, неторопливо расстегивая замки «дипломата», чтобы спрятать туда колье.

– Ну

что, – угодливо усмехаясь, поинтересовался Кузьмич, – поймали Маркиза-то?

Молодой человек поднял на старика удивленные глаза.

– Нас с вами это, кажется, не должно интересовать.

В переводе на человеческий – куда, блин, ты нос суешь, не твоего ума дело!

– Да нет, я так только, – промямлил Кузьмич, – полюбопытствовал…

Гость открыл наконец чемоданчик, осторожно спрятал в него мешочек с колье, поднял на старика серые спокойные глаза, проговорил:

– Артем Иванович просил меня поблагодарить вас за то, что вы так быстро нашли и вернули его вещь.

«Поблагодарить, – подумал старик, – небось с Лейбовича он всю сумму содрал! И получается, что колье ему досталось совершенно даром! Неплохо устроился господин Зарудный! За моральный ущерб – двадцать тысяч баксов получил! А мне хоть бы что-нибудь отстегнул за хлопоты!» – но вслух он сказал совсем другое:

– Всегда рад хорошему человеку услужить. Передайте ему…

Что он хотел передать Зарудному, осталось неизвестным, потому что его молодой гость спокойным быстрым движением достал из кейса маленький голубой баллончик и выпустил в лицо скупщика струю густого серебристого тумана.

Кузьмич закашлялся, хотел было выстрелить из-под стола, да руки не послушались, и все вокруг ему стало как-то безразлично. Он сомлел, откинувшись на спинку стула. Нижняя челюсть вяло отвалилась, по подбородку потянулась ниточка слюны. Молодой гость неторопливо отставил «дипломат», достал пластмассовую коробочку с заранее подготовленным шприцем, осторожно поднял безвольно повисшую руку старика и, отвернув манжету рубашки, сделал укол.

Тело Кузьмича передернула короткая судорога, и он затих уже навеки. Гость наклонился над ним, на всякий случай проверил пульс, хотя и знал, что это лишнее. Достал из кармана старушечьей кофты связку ключей. Взял «дипломат», спрятал в него использованный шприц. Внимательно огляделся по сторонам – не оставил ли он тут чего-либо ненароком. В коридоре ему снова попался под ноги кот, но, кажется, уже другой. Сейчас, не сдерживая своей неприязни, гость сильным ударом ноги отшвырнул кота, поморщился, глядя на царивший в квартире беспорядок. Таких, как этот Кузьмич, следовало бы уничтожать просто из гигиенических соображений, как уничтожают переносчиков болезнетворных микробов, но его устранили не за это. Просто – бизнес.

Гость вышел из квартиры, запер бронированную дверь и выбросил ключи в мусоропровод. Взглянул на часы – было четверть одиннадцатого. Вся операция заняла пятнадцать минут.

Макс негромко кашлянул, чтобы привлечь внимание барона.

У старика была такая неприятная манера: вызвать человека к себе в кабинет и долго не замечать его присутствия, углубившись в какой-нибудь драный манускрипт или ветхую инкунабулу. Вот и сейчас он сидел, разглядывая сквозь увеличительное стекло старинную монету, и делал вид, что не замечает

Макса.

Услышав кашель, барон поднял удивленные глаза и воскликнул:

– О, дорогой мой, вы уже здесь? А я увлекся и ничего не вижу… Взгляните, какая прелесть!

Макс подошел к столу, взял лупу и уставился на золотой кругляшок. Профиль надменного старика в венке, по кругу – надпись: «Веспассиан принцепс».

Ничего особенного. Вежливо улыбнулся, посмотрела на барона. Тот, видимо, ожидал восторгов.

– Очень мило. – На большее Макс не был способен.

– Вся прелесть этой монеты, – обиженным и одновременно менторским тоном начал барон свою очередную лекцию, – в том, что буква «Е» в имени императора несколько повернута! Эта-то неправильность и делает монету уникальной. Неправильности придают разнообразие жизни, мелкие врожденные особенности создают своеобразие человеческой внешности и даже человеческого характера. Вот вы, например, – рыжий, и это делает вас своеобразным…

«А вы – зануда и болтун, но это не добавляет вам обаяния», – подумал Макс, но развивать эту мысль не стал: барон хорошо платил, и за это вполне можно было потерпеть его болтовню.

– Что ж, это не имеет отношения к нашему сегодняшнему разговору. – Как будто прочитав мысли Макса, барон убрал монету в футляр и откинулся на спинку кресла. – Вы знаете, дорогой мой, я посылаю часть своей коллекции в Россию. Выставка будет проходить в петербургском Эрмитаже. Конечно, я дополнительно застраховал коллекцию на время поездки – Россия считается у страховщиков зоной повышенного риска, и полис обошелся мне в копеечку. Но тем не менее я хочу, чтобы вы сопровождали эти вещи. Я очень верю, дорогой мой, что под вашим присмотром ни один предмет не пострадает. Вы как-никак знаете эту страну…

Еще бы Максу не знать страну, в которой он родился и вырос, страну, из которой он бежал пятнадцать лет тому назад на лыжах через финский лес, оглядываясь на бегу, вслушиваясь в отдаленный собачий лай и глотая снег, чтобы утолить жажду и выровнять дыхание.

– Да, господин барон, – вежливо кивнул Макс, – но за время моего отсутствия эта страна очень переменилась.

– Это не страшно, дорогой мой. – Барон взглянул на него слегка насмешливо. – Вы сможете найти там людей, которые за умеренную плату расскажут вам об этих переменах.

– Да, господин барон, – снова кивнул Макс, – можно мне полюбопытствовать, какую именно часть коллекции мне предстоит сопровождать?

– Можно. – Барон выложил на стол большой роскошно изданный каталог. – Это будет «Ассирийское наследство».

Макс присвистнул: даже в знаменитой коллекции древностей и произведений искусства барона фон Гагенау «Ассирийское наследство» было подлинной жемчужиной. Прекрасное собрание клинописных табличек, древних глиняных печатей, изображений богов и демонов.

Макс переворачивал глянцевые страницы каталога и всматривался в чудовищные и выразительные силуэты мускулистых бородатых богов, крылатых львов, быков и драконов. Под изображением рогатого чудовища он прочел подпись: «Рыбо-козел, символ великого бога Эйя».

«Рогатый змей – бог Нингижзида», – прочел он рядом трудно произносимое слово.

«Звезда-богиня Иштар».

Это имя было Максу хоть немного знакомо.

Он перевернул еще одну страницу и увидел фотографию золотой статуэтки.