Продолжает Чарли Чен
Шрифт:
— Прошлой ночью в этом отеле произошло убийство, — начал Дафф.
— Ну и новость! Вы что, думаете я с Луны свалился?
— Дело в том, сэр, что согласно имеющейся у Скотленд Ярда информации как раз убийства были доминантой вашего образа жизни в Чикаго.
— Чем-чем они были?
— Доминантой, мистер Минчин. Иными словами — основным способом улаживать разного рода деловые проблемы.
— А, это вы попали в самую точку, инспектор, — развеселился Макс. — Но те ребята свое заслужили, даю слово. И потом, дело было в Чикаго. А Лондон это не мой район. Верно?
— Верно. Но согласитесь, что поскольку мы
— Не заинтересоваться моей скромной особой? Что ж, интересуйтесь. Даром потратите время, только и всего. Поверьте, ребята, вы взяли не тот след!
— Вполне возможно, — согласился Дафф. — Вы знали мистера Дрейка раньше, до начала путешествия?
— Нет. Конечно, я не раз слышал о нем в Детройте, где мне приходилось бывать по делам. Но чести познакомиться с таким человеком ни разу не выпадало. Мы разговорились только на трансатлантике. Старик что надо. Повторяю, если вы думаете, что галстук ему затянул я, то вы здорово ошибаетесь.
— Мой Макси без надобности даже котенка не тронет, — горячо поддержала мужа миссис Минчин, — было, конечно, время, когда ему пришлось утихомирить несколько горячих голов, но ведь это было давно, с этим покончено, раз Макси решил уйти на покой.
— Иначе я не очутился бы в компании доктора Лофтона! И только я начал входить во вкус настоящего отдыха, как кто-то подсунул мне такую свинью. Убийство, а? Ей-богу, если бы дело было дома в Чикаго, то я отыскал бы этого парня без помощи всякого Скотленд Ярда и поговорил бы с ним по-своему. Я бы раз и навсегда отучил его портить людям кругосветное путешествие!
— Верю, — кивнул инспектор. — Когда вы вчера легли спать?
— Когда? Вечером нас потащили в театр. Актеры там, наверное, ничего себе, но им досталось играть такую тягомотину, что мы с Сэди едва не заснули тут же в ложе. Ну, дел у нас никаких не было, так что мы досидели до конца. В отель вернулись часов около одиннадцати, а в начале двенадцатого уже спали без задних ног. Эта пьеса была почище любого снотворного!
— Я помню, что заснула с мыслью о маленьком Максике, — поспешила добавить свое ценное свидетельство миссис Минчин. — Это наш сын. Ради него я и уговорила Макса отойти от дел. Он поступил в военный колледж, и вы знаете, инспектор, ему так идет форма! А в оружии он разбирается лучше всех на курсе!
— Наверное, это у него наследственное! — захохотал Макс. Инспектор не удержался от невольной улыбки.
— Прошу прощения за то, что потревожил ваш отдых, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Моей обязанностью было проверить все, даже самые маловероятные предположения.
— Само собой, — неожиданно поддержал его гангстер. — И хотя помогать полиции не в моих правилах, но, если что, то можете рассчитывать на помощь Макса Минчина. Этого деда прихлопнули без всякого смысла, вот что меня бесит. Он бы вот-вот отдал концы и так, без посторонней помощи. Мне никогда не нравились вещи, в которых нет смысла. — Он тоже встал и дружески хлопнул Даффа по плечу, — короче, начальник, считай, что в этом деле у тебя есть вполне надежный компаньон.
Распрощавшись, инспектор вышел в коридор и подумал, что если ряды его потенциальных союзников будут множиться среди членов группы с такой же быстротой и дальше, то вскоре там не останется места для
Внизу он встретил доктора Лофтона в обществе весьма элегантного молодого человека с тростью и цветком в петлице.
— О, мистер Дафф, — обрадовался Лофтон, — мы ищем вас добрых полчаса. Это мистер Гиллоу, третий секретарь американского посольства. Он прибыл в связи с событиями минувшей ночи. Мистер Гиллоу, это инспектор Дафф из Скотленд Ярда.
Гиллоу с первого же взгляда можно было отнести к той наиболее блистательной части американской золотой молодежи, которая является непременной принадлежностью любого посольства США, где бы оно ни находилось. До вечера они спят, затем переодеваются в вечерний костюм и самозабвенно танцуют на дипломатических раутах во славу национальных интересов до утра, чтобы на следующий день повторить ту же программу с самого начала.
— Я правильно понимаю, инспектор, что если до утра на свет божий не всплывет что-то новое, — лениво поинтересовался Гиллоу, — то доктор Лофтон сможет спокойно продолжать свое путешествие?
— Не думаю, — буркнул детектив.
— Не думаете? — удивился дипломат. — А что может этому воспрепятствовать? У вас есть какие-то конкретные причины задержать группу в Лондоне?
— Не совсем так…
— А, значит, вы намерены задержать какого-то одного члена группы? Кто он?
— Я намерен задержать их всех.
Гиллоу удивленно поднял брови.
— Но на каком основании?
Не услышав ответа, он высокомерно улыбнулся.
— Мой дорогой сэр, то, что я только что услышал, называется абсурдом. Поэтому будем считать, что я этого не слышал. Насколько мне известно, в Англии чтут законы. Поэтому у вас нет повода задерживать группу иностранных граждан только потому, что один из них был убит на английской территории.
— Но он был убит кем-то из этой группы!
— Да? А где доказательства? Почему преступление не могло быть совершено кем-то из прислуга…
— Которая носит часы на платиновой цепочке?
— Пусть не прислугой, пусть каким-то пробравшимся в отель маньяком? Эта версия столь же правдоподобна как ваша, но ведь не станете же вы задерживать всех лондонских маньяков подряд? Ситуация, таким образом, предельно проста: либо вы предоставляете соответствующие доводы, либо группа доктора Лофтона в полном составе отправляется далее в Париж и Ниццу.
— Это мы еще посмотрим! — ответил Дафф, хотя в душе понимал, что смотреть ему особенно не на что. Тем не менее, все оставшиеся дни он провел в лихорадочной беготне по ювелирам и портным огромного города, расспрашивая их о джентльмене, который мог бы отдать в ремонт серый пиджак, либо сменить платиновую цепочку на часах. Его усилия, — как он, впрочем, и предполагал, — оказались напрасными: таинственный джентльмен, очевидно, решил обойтись без помощи лондонских мастеров портновского и ювелирного дела. На предварительном рассмотрении дела коронером никаких дополнительных улик против группы Лофтона не возникло, и вскоре она покинула Англию. Правда, не в полном составе: миссис Поттер решила сопровождать прах своего отца на родину — его внучке пришлось продолжать путешествие самостоятельно. Фенуики в последний момент отказались от дальнейших споров с Лофтоном по поводу возврата денег и присоединились к группе с видом незаслуженно оскорбленных аристократов.