Продолжает Чарли Чен
Шрифт:
Убийца упрямо продолжает прежнюю тактику «подсказок» следствию: сначала на «преступника» явно указывал ремень Лофтона, затянутый вокруг шеи Дрейка, затем хромота Росса, возвращавшегося после покушения на Даффа, и вот теперь — роковая улика под наклейкой на чемодане Кеннавэя. В том, что Кеннавэй не мог быть убийцей, Чен нимало не сомневался, но кто мог подложить ему свой ключ? Уж не Тэйт ли, сосед по номеру Марка, обладатель карманных часов и любитель процедурной формалистики? По возрасту адвокат вполне подходил на роль Джима
— Время спать, — в конце концов решил Чарли, — а завтрашний день начну с Марка… Почему ключ попал именно к нему?
Но начать день с Марка оказалось не так-то легко. Молодой человек был явно чем-то расстроен, и нервно мерил прогулочную палубу шагами такой величины, что инспектор едва сумел приноровиться к его походке.
— Припоминая свои юные годы, — слегка запыхавшись заметил Чарли, — могу с уверенностью сказать, что ничто в мире не могло меня тогда вывести из равновесия настолько, чтобы я начал прекрасное солнечное утро с подобной спешки! Вам ведь всего около двадцати, не так ли?
— Двадцать пять, — буркнул Марк, — но в этой поездке у меня такое чувство, словно с каждым днем я становлюсь как минимум на пять лет старше.
— Неприятности? — сочувственно взглянул на него инспектор.
— Точнее сказать, никаких приятностей, мистер Чен, — вздохнул Марк. — Уверен, что вам никогда не приходилось исполнять роль няньки при стареющей юридической знаменитости, иначе вы бы меня поняли. Сегодня, например, мне пришлось всю ночь напролет читать ему вслух! Удивляюсь, как это у меня еще ворочается язык… А эти непрерывные капризы, жалобы на здоровье, на духоту, на сквозняки…
— По крайней мере, я надеюсь, что приступов у вашего патрона после отеля Брума уже не было?
— Еще как было! Один раз в Красном море — но там меня быстро выручил судовой врач, а вот со следующим, в Калькутте, я едва не поседел… Нет, в мире не будет человека, счастливее меня, когда в Сан-Франциско я сдам его с рук на руки сыну! Мой вздох облегчения наверняка будет слышен даже на Южном полюсе!
— А я-то хотел вам позавидовать, — улыбнулся Чен. — Обойти весь свет в качестве секретаря богатого патрона — что может быть соблазнительнее…
— Вот-вот, — согласился Марк, — на эту приманку я и клюнул. И получил именно то, что заслужил по собственной глупости. Ведь как отговаривали меня родители: займись летом практикой, в Бостоне полно хороших юридических контор, в которых рано или поздно для тебя найдется место. Но нет, я решил быть умнее всех, и пустился в плавание с великим Тэйтом…
— Бостон, — мечтательно повторил Чарли. — Почему-то мне кажется, что это должен быть очень красивый и очень спокойный город. А какой там великолепный английский! Вы знаете, мистер Кеннавэй, однажды мне довелось оказать бостонской семье одну небольшую услугу в Гонолулу, и даю вам слово, что ни до того, ни после мне не доводилось услышать благодарности, которая звучала
Марк засмеялся. Выражение ожесточенной досады почти исчезло с его лица при одном упоминании о его родном городе.
— Я человек консервативных взглядов, — продолжал Чарли, — и всегда считал, что джентльмена можно узнать прежде всего по правильному выбору правильно произнесенных слов. Этому учил меня мой достойный отец, этому я стараюсь учить своих детей. И мысль о том, что где-то на свете есть такой город, как Бостон, всегда утешала меня: уверен, что бостонские родители придерживаются тех же взглядов, что и я.
— Вы совершенно правы, — согласился Марк, — жаль только, что я оказался исключением из бостонских правил. В качестве образцового наследника хорошей бостонской семьи я никогда не служил утешением для своих родителей. Если бы мама узнала, что выпало на мою долю в этой поездке — не только с патроном, — она сразу сказала бы: «Вот видишь! Что я тебе говорила?»
— Не только с патроном? Можно узнать, что вы имеете в виду?
— Памелу Поттер, естественно!
— Естественно? Не понимаю, чем может досадить столь прелестная молодая леди!
— Да всем! Она, кажется, задалась целью постоянно выводить меня из себя. Такой самоуверенной особы мне еще не доводилось видеть — включая даже мою прабабушку, которая прожила среди сливок бостонского общества почти девяносто лет. Насколько я понимаю, мисс Поттер с чего-то вбила себе в голову, что до конца нашего плавания вокруг света я непременно должен объясниться ей в любви. Напрасно надеется. Я не собираюсь вступать в брак с чековой книжкой.
— Вы уверены, что вам грозит именно такой брак?
— Уверен. Мне не раз приходилось встречаться с богатыми наследниками из средне-западных штатов. В жизни для них имеет значение только одно: деньги. Их единственный вопрос: «Сколько вы стоите?» На остальное им ровным счетом наплевать. У нас в Бостоне деньги интересуют людей в последнюю очередь. Мой дядя, например, просадил на бегах все свое состояние — но никто не стал его из-за этого меньше уважать… Сам не знаю, зачем я вам все это говорю. Наверное, потому, что сочетание мистера Тэйта с мисс Поттер способно вывести из себя кого угодно.
— Так вы о ней постоянно думаете?
— Рад бы не думать, но… Нет, она, конечно, может быть милой и обаятельной, — и вдруг переезжает меня, словно грузовик. Фирмы Хью Дрейка.
— Она легка на помине! — указал Чарли в сторону двери, откуда показалась стройная фигурка в белом теннисном костюме. — Попробуем сбежать?
— Зачем? — пожал плечами Марк. — От судьбы сбежать невозможно. Эта красотка отыщет меня даже на дне трюма.
— Доброе, утро, инспектор! Привет Марк! — подбежала заметившая их Памела. — Марк, как ты смотришь на партию в теннис? Я намерена задать тебе хорошую трепку!