Продюсер
Шрифт:
— Федор Филатов и Прохор Москвин?
— Нет! Это не мы, — глупо отозвался Федя.
Оперативник действительно перепутал их фамилии. Но такой ответ явно не устраивал представителя правопорядка, и он, хищно усмехнувшись, тряхнул парней что было сил:
— Ну-ну! Пройдем! Там разберемся, кто из вас ху? — и с силой потащил мальчишек к выходу, и только крик бармена остановил его.
— Эй-эй! Куда пошли? За коктейль тысячу двести заплатите!
— Слышь, ты, продавец воздуха, — опер насмешливо глянул в сторону не в меру шустрого официанта, — хочешь с нами прогуляться? Ты же, падла, не расплатишься!
Тот под железобетонным
— Ну, тогда все в норме. Вопросов нет.
— Хм. Кто бы сомневался. Живи, сучонок, пока я добрый. Но я не прощаюсь. Как-нибудь вернусь, потусуемся с тобой, красавчик! — подмигнул оперативник и потащил дружков-неудачников к выходу под молчаливые усмешки своих коллег.
Кассир
Фрост пока не давал Мите Фадееву никаких точных указаний. Так и распорядился: жди и не дергайся. Ни с кем не контактируй, собирай информацию по всем активам и готовь мне бумаги. Митя, несмотря на свою относительную молодость, обладал уникальными качествами, за которые его и ценил Шлиц. Великий продюсер выбрал Митю из тысяч увиденных и проверенных и не ошибся. Фадеев хоть и приворовывал помаленьку, а не подводил никогда. В результате Фадеев стал наиболее приближенной к Шлицу фигурой, и на сегодня именно он обладал наибольшей полнотой сведений об активах покойного Шлица. И уж Митя ясно понимал, что никто не сможет претендовать на деньги Иосифа — прежде всего потому, что никто до конца и не представлял всего масштаба созданного им бизнеса.
Перерегистрации требовали двенадцать компаний, связанных с основной фирмой Шлица «Олл старз корпорейшн, лимитед». Ответная структура существовала и в офшорной зоне, куда стекались безналоговые платежи как от зарубежных, так и от отечественных проектов. Поэтому Митя выбирал уставные документы и пакетами готовил под внесение изменений, — как и условились, вплоть до команды Фроста. Фадеев не выходил на связь с Викторией, и она пока его не трогала, видимо, выдерживала положенные девять, а потом сорок дней.
Даже если бы вдова и сумела оттеснить Фадеева от дел, у него оставалась достаточная сумма наличных, чтобы он мог свободно пожить годик-другой где-нибудь на Каймановых островах. Как-то он посетил их, проехав вдоль и поперек: от ровненьких белых строений в викторианском стиле до черепаховой фермы на южном побережье острова Гранд Кайман. Банковский центр, в котором сосредоточились все банки офшора, ломившиеся от спрятанных и уведенных из крупнейших экономик мира денег, восхитил Митю, и он твердо решил поселиться именно здесь — при первой же возможности. Теперь казалось, что такое время вот-вот настанет.
Фадеев пристроил мешок с наличными в большой металлический шкаф, так как сейф был и так забит до отказа деньгами и документами по предприятиям Шлица, и снял с полок открытого железного шкафа папки с личными контрактами певцов. Сейчас его остро интересовали двое: Клим Чук, взбунтовавшийся и этим подставляющий лично Митю, с которым договаривались заказчики. Второй была Айя Кисс, симпатичная молоденькая и совсем не испорченная девушка. Ее настоящая фамилия была Котова, поэтому псевдоним был соответствующий — Кисс. Шлиц берег Айю, поскольку имел какие-то ему одному известные обязательства перед ее родителями. Кажется, отец Айи когда-то помог Шлицу уйти чуть ли не от тюрьмы. Ну а после трагической гибели отца Айи пришло
Впрочем, Шлицу протекторат над Айей убытков не приносил. Последние полгода, сразу же после очередного «Звездного конвейера», Айя Кисс стала пользоваться невероятной популярностью — и не только у молодежи, но и у респектабельных бизнесменов. Ее требовали на корпоративы и частные закрытые вечеринки за любые деньги. Но, надо сказать, Иосиф, оберегая девушку, давал согласие далеко не на все. Он даже платил ей что-то вроде зарплаты, лишь бы уберечь от какой-нибудь гадости. А гадости вокруг было предостаточно. Строптивых артистов, бывало, даже избивали прямо во время выступления.
Особенно опасными были свадьбы криминальных авторитетов. На них обязательно били и даже стреляли. Так пострадал певец Перикл Тессо, которому прострелили обе ноги за то, что он не стал танцевать с женихом. Певца Виктора Малькова застрелили во время концерта из-за спора, чей артист будет выступать последним и закроет концерт. Тенора Даниеля Дефо расстреляли возле подъезда дома из-за девушки, с которой он стал встречаться, не зная, что она состоит в гареме Рашида Мухтаргаджибекова. В Твери прямо в квартире в упор расстреляли Леонида Друга. По всем этим фактам заводились уголовные дела и даже как бы велось следствие. Но преступления чаще всего так и оставались нераскрытыми.
Митя вздохнул. Он понимал, что и дело об убийстве Шлица, скорее всего, ждет подобная участь. Агушин производил впечатление достаточно вменяемого мужика и поэтому, скорее всего, не пойдет на явную подтасовку. Не станет пытать задержанных и заставлять сознаться в том, чего не делали. Не будет напрасно обвинять невиновных. Хотелось в это верить. По крайней мере, Митю отпустили под честное слово, что он принесет все списки компаний Шлица и копии авторских и продюсерских договоров.
— Иди сюда, родной, — пробормотал Митя и с особым удовольствием первым в стопку только что испеченных копий положил контракт Клима Чука. Агушин мог серьезно потрепать нервы этому мерзавцу.
Одно было странным: совершенно молчала Виктория Медянская. Фадеев долго боролся с собой, а затем не выдержал и набрал до боли знакомый ему телефон квартиры босса. Он должен был знать, чем дышит сейчас вдова Иосифа. И длинный гудок, наконец, прервался вопросом:
— Алло? Кто это?
— Виктория Станиславовна, извините, это Митя Фадеев.
— А-а. Здравствуй, Митя. Куда ты пропал? Почему не появляешься? Ты был на похоронах? Я тебя что-то не видела.
— Виктория Станиславовна, извините, я просто не смог… по семейным… по личным обстоятельствам. Простите… Но вы же знаете мое отношение к Иосифу Давыдовичу. Он для меня и сейчас как живой. Он — мой учитель, наставник. Он для меня как бог был всегда. Пусть так и останется. Я его не видел мертвым…
— Ну, хорошо. Дело твое. Когда ты ко мне с отчетом придешь? Надо же фирму не бросать.
— А она не брошена… Просто слегка заморожена.
— Митенька, брось свои сказки. Ты сам не отмораживайся только! А то смотри, не оттаешь. У меня есть конкретные вопросы к тебе.
Митя насторожился:
— Виктория Станиславовна, я не отмораживаюсь, но есть объективные причины, которые мне мешают. Я готов к вашим вопросам. Давайте.
— Прежде всего, поясни, почему мне звонят «конвейеристы» и спрашивают про какие-то там гастроли, билеты, подтверждения?