Проект 018. Смерть?

Коллектив авторов

Духовный инстинкт есть не только у человека, но и у высших животных. В сети есть видеоролик, где леопард убивает обезьяну и тащит ее на дерево. Вдруг видит, за ногу мертвой мамаши держится живой детеныш. Беспомощный, он падает на землю. Находящиеся неподалеку гиены видят упавшего малыша. Сгорая от нетерпения, они ждут, когда леопард уйдет, чтобы сожрать детеныша. Но хищник вдруг прыгает вниз, аккуратно берет малыша за шкирку и сажает на дерево, чтобы гиены его не достали. Зачем хищнику спасать детеныша, а, например, самому его не съесть или проигнорировать и бросить?

Есть видеоролик,

где бегемот спасает антилопу от крокодила. Много роликов, как собаки спасают людей и животных. Много историй про дельфинов. Зачем бегемоту помогать антилопе? Зачем собакам и дельфинам кого-то спасать? Никакого блага они не получают. Напротив, бегемот или собака рискуют, леопард недополучает. Зачем же они это делают? Затем же, зачем и человек, — выполняют порождаемые программой желания.

Кроме врожденных установок (плотский и духовный инстинкт), есть искусственные — понятия нормы и табу. Этих установок не было от природы, они возникли в процессе жизни.

Окружающая среда записывает их нам на подсознание. Если человек вырастет в племени людоедов, у него будут одни нормы и табу; если в среде аристократов — другие. Он с равным рвением будет стремиться соответствовать своим установкам. Если ему это удается, он испытывает удовольствие. Если не удается — чувствует себя несчастным.

Проследив человека от пещеры до сегодняшнего дня, я вижу, что им всегда двигало стремление к своему благу и никогда к чужому. Даже то, что внешне кажется заботой о чужом благе, на самом деле является удовлетворением своего духовного инстинкта.

ГЛАВА 10. Убийство

Само действие, без учета ситуации, не подлежит оценке. Добро или зло резать тело человека ножом — зависит от того, у кого в руках нож. Хорошо ростовщичество или плохо, добро или зло высокий процент — все это индивидуально. Без кредитного капитала экономика резко замедлится, что в современных условиях зло. В рискованном проекте высокий процент оправдан, потому что там высокие риски. Запретить высокие проценты, значит, запретить финансировать рискованные предприятия. А они двигатель прогресса.

Никакое действие само по себе не может быть грехом, как нож не может быть ни добром, ни злом. Греховность определяет направление действия, намерение. Вы можете не убивать и быть повинны в убийстве. Можете убить, но не быть повинны в грехе убийства.

Например, враг идет убивать ваших близких. Остановить его можно, только убив его самого. Вы перед выбором: или действием убить врага, или бездействием своих близких. Выбирайте. Здесь нет вопроса «убивать или не убивать». Убить в любом случае придется. Вопрос сводится к дилемме, кого убивать — врага или ближних; как убивать — действием или бездействием. Но это уже не нравственные, а чисто технические вопросы.

Кто в такой ситуации, имея возможность убить врага, не делает этого, потому что он смирный, тихий человек, и тем самым позволяет врагу убить своих близких, тот повинен в грехе убийства. Кто убивает врага и тем самым спасает своих близких, тот безгрешный человек. Кстати, убийство врагов в христианстве — одно из оснований для причисления к лику святых. Существенная доля святых — это кто много

убил тех, кого считал врагом.

Представьте своего близкого, попавшего в руки маньяка. Спасти его нельзя. Маньяк будет его страшно и долго мучить, пока не замучает насмерть. У вас есть кнопка, нажав на которую вы сразу убьете жертву маньяка — своего близкого. Перед вами два варианта. Первый: не нажимать кнопку, обрекая человека на продолжительные муки до смерти. Второй: нажать кнопку и убить, избавив от мучений. Какой вариант предпочтительнее?

Вы не видели детей подросткового возраста в теле трехлетнего ребенка, вся жизнь которых сводится к наркотическому забытью, а в перерывах они кричат от боли? Я тоже не видел. Мне рассказывали люди, работающие в таких учреждениях.

Ребенок всю жизнь проводит в двух состояниях — наркотическом сне и крике от боли. Он всегда или кричит, или спит после обезболивающего. Он всегда лежит, так как не может ходить, его мышцы атрофированы. Такому ребенку больно жить. Люди гниют в своей боли и мечтают о смерти. Но так как в обществе работает установка, что убивать — это плохо, имитация добра порождает большее зло, чем могло быть от природы.

В таких местах иногда находятся люди, которые, насмотревшись на мучения детей и вообще людей, решают совершить акт милосердия — дать детям желанный покой. Таких медсестер и врачей называют «ангелы смерти». Общество приравнивает их к маньякам и серийным убийцам. За что? За то, что избавили человека от пожизненных страданий.

Жизнь — не всегда благо. Равно как и смерть не всегда добро. Человеку свойственно убегать от смерти. Но в некоторых ситуациях ему свойственно убегать от жизни. Иногда он нуждается в посторонней помощи, чтобы жить; иногда чтобы умереть. Подходить ко всему со стандартной линейкой — значит лишать больных смерти и обрекать на муки.

Убийство является абсолютным злом, если можно обойтись без него. Убийство ради корысти и развлечения — зло. Если случилась сиюминутная неприятность, о которой вы толком и не вспомните через год, и вы, убегая от дискомфорта, лезете в петлю, такое самоубийство — зло. Если вы через самоубийство избавляетесь от боли — это добро.

Высшее и абсолютное зло — боль. К боли не привыкают, она так же ярко ощущается на десятый день, как и в первый. Большее благо умереть, чем жить в боли. Второе состояние — жить без боли и искать благо. Третье состояние — жить без смерти и с благом.

Тема смерти и жизни не так однозначна, как представляется большинству. Общество закрывается от неприятных тем, как любой человек от экскурсии к умирающим детям или в отделение гнойной хирургии. Мы хотим быть счастливыми, и потому не желаем видеть неприятное. Не хотим даже думать про это. Мы закрываемся от кричащих детей.

ГЛАВА 11. Разделение

Если конкретный «Я», который сейчас пишет этот текст, исчезнет, для исчезнувшего меня исчезнет мир, данный мне в ощущениях. Все существует для существующих. Для несуществующих ничего не существует. Если меня не будет, для меня вообще ничего не будет, ни Вселенной, ни любого мыслимого и немыслимого существования.