Проект «anima». Деймон
Шрифт:
Дей снова расхохотался. А Илья только плечами пожал. И тогда, и сейчас он понимал, что поступает правильно. Нельзя отдавать тех, кого любишь. Никогда и никому. А ведь мужчина, сидящий сейчас напротив, понимает это, как никто другой. Он тоже готов прыгнуть выше собственной головы, чтобы сохранить свое маленькое счастье. Поэтому смех его звучит по-доброму и совсем необидно.
Когда Корсаков ушел молодой человек с удивлением обнаружил, что они просидели вдвоем больше двух часов. Они еще о многом говорили, спорили, вспоминали забавные моменты, смеялись. Иногда серьезный Илья чем-то неуловимо напоминал бесшабашного Ярика. С ним было также легко. Но когда Деймон остался один, на него с новой
Он набрал номер телефона своего отца и стал ждать, раздумывая о том, что скажет сейчас этому человеку. Но в голове была каша. Четыре гудка и ответ:
– Максим?
– голос Поля звучал ровно и благожелательно.
– Да.
– Ты что-то хотел?
– Да.
– Сынок, что-то случилось?
– Случилось. Я прошу Вас не называть меня больше сыном.
– Максим, - пораженно выдохнул мужчина.
– Что ты такое говоришь?!
– Я не Максим. Я - Деймон. И не хочу возвращаться в прежнюю жизнь. И меня не нужно лечить от этого. Вы все время забываете об этом. А зря. Помнится мне: Вы просили дать Вам немного времени. А я дал слово не принимать поспешных решений. Вы и Ваша супруга заставили меня сегодня пожалеть об опрометчиво данном обещании. Надо было еще тогда указать Вам на дверь.
– Я не понимаю, о чем ты.
– В самом деле? Но тогда мне и вовсе не о чем с вами говорить.
– Максим, объясни мне толком: что случилось? Я весь день провел на работе, освободившись меньше часа назад. И я действительно не понимаю, о чем ты мне сейчас говоришь.
– О докторе Крофф и ее методике лечения. Почему-то меня не привела в восторг принудительная операция, которой Вы хотели меня подвергнуть. Как она говорила? Кажется: 'Все вернется на свои места. Не будет больше приступов агрессии на которые жаловалась ваша мать. Исчезнет патологическая привязанность к той девушке - вашей подруге. Ваша жизнь снова станет такой, какой она и должна быть'. Знаете, что-то мне подсказывает, что вы дали согласие на какую-то разновидность лоботомии, после которой я стал бы безучастным ко всему, но довольно послушным растением. А еще, у меня не возникает ни капли сомнения в том, что Эмму и моего ребенка выкинули бы на улицу.
– Сынок, ты бредишь! Никто не собирался тебя оперировать. Речь шла о комплексе обследований. Тебе ничего не угрожало.
– Я так не думаю.
– Максим, ну подумай сам. О какой операции могла идти речь, если ты не давал на нее своего согласия?
– Ваша жена заявила, что ввиду моей недееспособности, достаточно ее согласия. И, вообще, хотите знать подробности - поговорите с ней. А я звоню Вам для того, чтобы попросить об одном одолжении. Не беспокойте меня больше. Я - не ваш сын. Возможно, Максим простил бы вам предательство, но я - не он. То, что ваше желание 'лишить' меня души по второму кругу не увенчалась успехом, Вас ни в коей мере не оправдывает. Такое не прощается, господин Ветров. Всего хорошего.
Повесив трубку Деймон испытал некоторое облегчение. Он сделал то, что должен был. Но все-таки это очень неприятно говорить такие вещи собственному отцу. Только что ему еще оставалось делать? Лучше держаться подальше от людей готовых в любую минуту сделать тебе подлость. И в любом случае, считать их семьей способен только идиот. А если бы он не положил телефон в задний карман брюк? Или не сообразил бы, что нужно звонить Корсакову? Страшно подумать, что было бы с ними. В лучшем случае Эмму выставили бы на улицу, а его самого бы 'вылечили'.
Однажды он сказал, что счастливый человек
ГЛАВА 29
Деймон мечтал о покое. И постоянно обещал себе, сбежать из этого сумасшедшего дома, именуемого 'Южным округом', как только все немного утрясется. А события между тем лишь набирали обороты. Каждый день обязательно что-то случалось. Эксцессы подобные визиту доктора Крофф более не повторялись, но расслабиться все равно не получалось. Его мать, журналисты и врачи, горящие желанием исследовать феномен, осаждали его круглыми сутками. Временами забегал Илья и разгонял особо настырных репортеровв. Эмму перевели из реанимационной палаты в обычную, находящуюся по соседству с его. Но девушка была немного апатична и много спала. Доктор Ричардс говорила, что это нормально и так ее организм пытается защититься от навалившегося на него стресса.
Разговор с Валери Дей оттягивал, как мог. Не, потому что испытывал смущение или не знал, как с ней объясниться. Просто, у него на это не было сил. Ни душевных, ни физических. Он боялся, что сорвется на девушке, которая ни в чем не виновата. Но бегать от проблемы и дальше было уже попросту глупо.
Лера зашла в его палату уже в образе. Скромное серое платье. Распущенные волосы. Испуганный взгляд. Руки теребят кружевной платочек.
– Максим, ах, если бы ты знал, как все это было ужасно! Я так страдала! А еще эти ужасные репортеры. Они везде суют свой нос, постоянно донимают меня. Но самое отвратительное, что пошли слухи о том, что та девушка, которая заставляла тебя с ней жить - беременна. Макс, любимый, я не понимаю, почему ты ее защищаешь? Всем было бы лучше, если бы ее посадили в тюрьму. Ну, или хотя бы запретили ей приближаться к тебе.
Деймон поморщился от переизбытка патетики. Ему не очень нравились дешевые мелодрамы. А 'страдающие' героини его и вовсе раздражали. Но он постарался ответить ей как можно мягче:
– Лера, я хочу поговорить с тобой.
– Да-да, конечно. Но пообещай мне, что ты подашь на нее в суд.
– За что?
– Не важно! Я дам указания твоему адвокату и все будет хорошо. Ты просто подпишешь необходимые бумаги, и мы никогда больше не услышим о ней. И тогда мы с тобой поженимся.
– Лера, послушай. Нам нужно поговорить.
– Но мы ведь и так разговариваем.
– Нет. Мы не разговариваем. Разговариваешь ты. Причем сама с собой. А я не могу и слова вставить. Пойми, я не Максим. Точнее не тот Максим, которого ты знала. И мы с тобой не поженимся. Никогда. Потому что я этого не хочу. Ты для меня - совершенно незнакомый человек. К тому же у меня есть Эмма. Прости. Мне не хочется причинять тебе боль. Но нам нужно расставить все по своим местам. Ты замечательная, красивая, умная, и ты достойна самого лучшего. Но мы не можем быть вместе. Просто, так сложились обстоятельства. Я полюбил другую. И у нас действительно будет ребенок. И я хочу, этого малыша. Больше, всего на свете. Понимаю, это тяжело. Но тебе просто нужно с этим смириться.
– Это она заставила тебя сказать это!
– Нет. Меня в последнее время сложно заставить сделать что-то, чего я не хочу. Я не тот Максим, каким ты привыкла меня видеть.
– Как ты мог полюбить эту... эту...
– Замолчи. Речь сейчас о моей будущей жене. Не смей говорить о ней в подобном тоне. Я стараюсь быть терпеливым с тобой. Ведь ты такая же жертва обстоятельств, как и мы все. Я сочувствую тебе. Ведь это страшно терять тех, кого любишь. Но не более того. Эмма - моя семья. Единственная семья, которой я дорожу. И я не хочу ничего менять. И возвращаться в прежнюю жизнь тоже не хочу. Потому, что мне это не нужно.