Проект «Барсум»
Шрифт:
— Не знаю, — искренне признался Алекс.
— Да потому что не знал, кому верить. Что я должен был чувствовать, сидя с ними здесь, за этим столом, работая с ними, с их детьми? Эти дети повырастали на моих глазах. Я знаю, что большинство из них любят то, что мы создали. Они гордятся, что их родители приложили руки к тому, о чем так мечтал много лет назад Артур Коулз. И вот… Один из их родителей — убийца, один из наших замечательных психиатров, один из обслуживающего персонала… Кто из них так опустился? Что дали ему «на лапу» такого, чего у него не было? Но кто-то осмелился взять, а кто-то этого
Алекс подождал, пока Хармони сядет в кресло, и спросил:
— И что же было дальше?
— О, мы с трудом замяли то дело. Погибший, Кальвин Идзуми, был из научной лаборатории. В игре он оказался совершенно случайно, по собственному желанию, и мы не могли отказать. Бедный Кальвин… Кальвин, его брат Том и их мать буквально бредили Парком. Том и его мать оказались прекраснейшими людьми и повели себя наилучшим образом. Мы наняли адвоката и повернули это дело так, что общественность ни на секунду не усомнилась в случайности происшедшего. Мы должны были замять дело, иначе наши акции рухнули бы в тот же день. О случившемся знали только двенадцать человек. И у кого-то из этих людей руки были в крови. Четверо уже вышли в отставку.
— Вы подозреваете Фекеша?
— Да. Я это чувствую нутром, но доказать ничего не могу. Когда разворачивался проект «Барсум», мне посоветовали забыть обо всем, закрыть на все глаза и думать о родной Англии. И я, как хорошая ручная обезьянка, так и сделал.
Хармони замолчал. Из камина доносилось тихое потрескивание.
После затянувшейся паузы Алекс Гриффин, внимательно взглянув на собеседника, спросил в лоб:
— Эту женщину зовут Мишель Старджен?
Хармони передернуло, и его ледяные глаза стали еще холоднее.
— Откуда вы это знаете?
— Она вернулась, Тадеуш, — улыбнулся Гриффин. — Вы верите в Провидение? Она в Парке Грез, как и тот человек, который решил ее убрать. Что здесь странного? Мы столько лет пытались творить чудеса, что пора поверить в них и самим.
Хармони подался вперед, его толстые пальцы задрожали.
— Она вернулась? Мишель?
— Да. И Фекеш знает об этом. Кто-то убрал Мишель из новой «Ядерной зимы», почти лишив ее рассудка. Тот сукин сын, который играет на понижение акций, вновь протянул к ней свою лапу. Мозги этой женщины уже похожи на яичницу, но она, возможно, до сих пор кое-что помнит.
— Или кто-то боится, что она слишком много знает. Понимаете, Алекс, — Хармони грустно усмехнулся, — мы выиграли, но мы и проиграли. А Фекеш, все время проигрывая, выигрывает. Он избавился в Совете директоров от четырех конкурентов. Те люди ушли в отставку, потому что у них не выдержали нервы. Этот сукин сын скупил свои же подешевевшие акции и получил огромные барыши, когда Коулз выиграл подряд на научно-исследовательские разработки по Трансконтинентальному метрополитену. При этом Фекеш не потерял ни цента.
— Почему вы так уверены в виновности Фекеша?
— Потому что все акции, проделав биржевой кругооборот и пройдя через руки десятков брокеров, неизменно возвращались в его липкие руки.
Алекс задумчиво смотрел на свой пустой стакан. Да, можно, конечно, проследить
Хармони немного успокоился. Его плечи обмякли, а глаза потеплели.
Неожиданно помощник директора пустился в философские рассуждения:
— Я вырос в корпоративном мире. Это четко структурированный мир, и он живет благодаря своей упорядоченности. Знаете, Алекс, в глубине души я лелею надежду, что вы когда-нибудь измените его к лучшему. Я бросил вас в этот мир извне. Вы выросли среди других традиций, где мир представляется более упрощенным и здоровым. Я очень надеюсь, что вы привнесете в наш мир свою философию. Быть может, я слишком много требую, но я хочу в это верить, Алекс.
Гриффин задумчиво смотрел на пламя в камине. Он размышлял о людях и о времени, о Фекеше и о Мишель Старджен.
Никаких зацепок, ни малейшего доказующего эпизода. Но если ничего нет, зачем тогда кому-то потребовалось выключить Мишель Старджен из игры? Какой в этом смысл? Но это произошло, а значит, причина есть… Если это так, то заказчика и исполнителя необходимо найти.
— Хорошо, Тадеуш, — медленно произнес Алекс. — Я знаю, в каком направлении надо идти.
— В каком же? — поинтересовался Хармони.
— Я еще не знаю, что надо делать конкретно, а дров наломать не хочется. Работы предстоит очень много. Эта женщина — ключ во всей игре. Эта Эвиана… Кто-то хотел убрать ее из игры. Ха! — Алекс вдруг громко хлопнул по своим коленям. — Я верну Мишель назад в игру!
В глазах Хармони сверкнули две яркие точки.
— Алекс, этого делать нельзя. Она совершенно невменяема. Это против правил.
Гриффин жестко усмехнулся.
— А вот здесь-то вы и ошибаетесь. Наши мерзавцы не знают правил, Тадеуш. В этом их роковая ошибка. Мы и сыграем именно на том, что они не знают правил вообще…
ГЛАВА 12
БИТВА С ТРОЛЛЯМИ
Путники шли уже целый час. Орсон Сэндс не отставал от своего брата, и Максу было приятно осознавать, что Орсон почти избавился от одышки. Йорнелл с воинственным видом нес свою булаву и частенько озирался. Он смотрел не только по сторонам, но и на небо, будто опасность могла грянуть даже оттуда. Однако ничего не происходило.
Наконец игроки достигли гор. Где-то здесь гнездились тинмиукпуки, или гром-птицы, — сказочные существа, которые, как утверждала Снежная Лебедь, могли показать дорогу к Седне, если, конечно, нашлись бы магические средства приручить этих птиц.
Теперь путников осталось двенадцать: девять игроков и три актера. Гора становилась все круче и круче. Макс глянул вниз и изумился: высота, на которую они поднялись, была никак не менее тысячи футов. Далеко внизу остались озеро и долина, простиравшаяся до самого заснеженного горизонта. Сейчас было даже трудно представить, что где-то в этом мире могут подстерегать страшные опасности. Со лба Макса градом катился пот; стало трудно дышать, хотя воздух был чистым и свежим. Орсон не отставал. Он тоже вспотел и тяжело дышал, но держался бодро и даже мурлыкал какую-то мелодию. Макс долго прислушивался, а затем подхватил эту немудреную мелодию брата.