Проект «Цербер». Родословная
Шрифт:
Анатолий Павлович улыбнулся и посмотрел на Шемушева исподлобья:
– А вы знали Артура лично, чтобы бросаться такими заявлениями?
– Нет,– ответил оппонент. – А что это меняет?
– А то, – продолжил Анатолий, – что я его знал как раз-таки лично и скажу вам: Артур был очень гуманным человеком! Для него человек был по-настоящему ценен! И он всего себя посвятил тому, чтобы жизни людей обрывались реже! Поверьте мне! Он был бы против того, чтобы кого-либо подвергали опасности просто так, из-за нежелания лишний раз подумать.
В разговор вмешался Савинов:
– Анатолий
– Боже, что вы несёте? – Анатолий Павлович закрыл глаза и потёр указательным пальцем переносицу. – Кто его выгонял?
В этот момент его перекрикивала Алла Николаевна:
– Я не знаю, откуда вы всё это взяли, но Артура Фёдоровича никто из Академии не выгонял – он ушёл сам! И переезд в Подгорск – его личное решение. Вы можете мне не верить, но многие учёные – я тоже была среди них – настаивали на том, чтобы он остался здесь и возглавил Академию!
Шемушев вставил своё слово в общий гул:
– А что же тогда нет никаких продвижений в эмбриональной коррекции? Не потому ли, что Радеев замахнулся на святое, а от него избавились, как от неугодного?
По батарее снова застучали, но уже сильнее. Удары по металлу и стоны, доносящиеся с другого этажа, перекрыли шум потасовки, начинавшейся в телепередаче.
Опередив вопрос сына, Валентина Ивановна запричитала:
– Опять с ума сходят черти! – увидев вопросительный взгляд Никиты, продолжила. – Соседи снизу: наркоманы и бандиты! Появились тут месяца два назад. Поначалу тихие были, парни эти, но по ним видно, что какие-то они заморыши, пьянчуги, – женщина сморщилась и махнула рукой. – Целыми днями там у себя сидят, потом, как на улицу покажутся, так всё – судный день настал. Подглазники такие тёмные, сами худые, больные, ноги еле-еле передвигают. Иногда вот так вот с ума сходят, как сейчас.
– А ментам про них сообщали? – спросил сын. – Это же притон! Это статья – их быстро разгонят!
– Ой! – продолжила Валентина. – Звонили, вызывали – они приехали, пальцем погрозили, какого-то одного бомжика забрали и всё.
По батарее застучали с новой силой.
– Понятно, – процедил сквозь зубы Никита и начал вставать из-за стола.
– Ты куда? – удивлённо спросила женщина, смотря на сына снизу вверх.
– Пойду, объясню им, что шуметь – плохо, – спокойным голосом ответил сын, направившись в свою комнату.
– Кому? – переспросила мать, но тут же поняла. – Ой, Никита, не надо! Давай я сейчас лучше в милицию позвоню!
– И что, с ними снова проведут беседу? – крикнул ей из комнаты парень. Он расстегнул свою спортивную сумку и начал в ней что-то искать.
Валентина Ивановна в этот момент набирала короткий номер телефона на своём мобильнике:
– Сына,
Никита, наконец, нашёл в сумке компактный электрошокер и перцовый баллончик. Он положил предметы в карманы и направился к выходу из квартиры. Проходя мимо мамы, он отодвинул мобильник от её уха:
– Не надо. Я просто с ними поговорю так, как им будет понятно. Ничего не будет.
Валентина Ивановна смотрела на него с тревогой:
– А может всё-таки в милицию?
– Нет, мам, – отрезал парень. – Не надо. Тут быстро – я скоро вернусь.
***
Бука вцепился руками в стояк отопления и начал пытаться его вырвать. У него не было сил, но казалось, что если он этого не сделает, то его позвоночник рассыплется. «Здесь может быть только одна ось», – звучало в голове наркомана. Обезумев от боли, Бука снова начал царапать обои на стенах. И так вся кожа горела огнём, кости крутило, суставы выламывало, а теперь ещё и позвоночник исчезал! В квартире раздался звонок. Бука поковылял на полусогнутых ногах к входной двери: там было спасение, там было «лекарство»! Даже «кумара» начали отпускать, ведь сейчас он примет то, без чего он так страдал! Но за дверью стоял не Штырь. На пороге был какой-то незнакомый короткостриженый парень. Бука застонал:
– Нееету! Ничего нееету! Нужно! Нужнооо!
Парень отпрянул от двери, достал что-то из кармана. «Ты чего, братан?» – прозвучало в голове Буки. Он уже не понимал: это спросили у него или он сам себя слышит? Силуэт парня стал смазанным – из глаз снова полились слёзы, в спине появилась режущая боль.
– Лекарство? – пробубнил сквозь плач Бука.
Человек явно что-то сжимал в кулаке и о чём-то его спросил. «У него есть, он просто играет, – пронеслось в голове наркомана. – Зачем так? Зачем?!» Бука повторил громче, но совсем нечётко:
– Лекарство! Дай лекарство!
Человек всё это время что-то кричал ему, но не хотел давать то, что было зажато в кулаке. Парень начал убирать вещицу обратно в карман и пятиться назад на лестницу. «Он сбежит! Сбежит! Лекарство!» – Бука взвыл от боли и, собрав воедино последние силы своего дряблого тела, прыгнул на парня, чтобы не дать тому сбежать.
Никита, не задумываясь, встретил ударом кулака прыгнувшего на него безобразного, сопливого, худого человека с ввалившимися глазами. Наркоман упал на спину и ударился затылком о стальной порог входной двери. Никита замер: «Встанет или нет?»
Человек, больше похожий на призрака, лежал с открытыми глазами, по полу начала растекаться лужа крови.
– Мать твою! – громко выругался парень.
Сзади кто-то сорвался с места и побежал по ступеням вниз. Никита обернулся – по лестнице убегал такой же худой наркоман с лысой головой. Через несколько секунд шум прекратился – свидетель выбежал на улицу. Никита бросился к лежащему без признаков жизни телу. Он начал пытаться нащупать пульс на исколотой иглами руке, затем на шее, после этого просто попытался услышать дыхание, но всё тщетно. Дрожащими руками Никита достал свой телефон и набрал номер: