Проект «дельта»: вторжение деструктов
Шрифт:
– Ну-ка, ну-ка, а поподробнее об этом можно? – внезапно встрепенул усами «бежевый» гражданин, пытаясь разливать своё в тонкостенные стаканы с медными подстаканниками. – А то ведь мой отец тоже был учёный. Фамилию нашу по секретности назвать не могу. Но он тоже занимался подобными излучателями. Так что, сами понимаете – подписку давал соответствующим органам.
– Да ну! На самом деле? – подключился к разговору Миша, чувствуя неладное. Он тут же вспомнил слова Рощина, произнесённые в адрес Лёвки в купе: «Ты на меня не нукай! Я не взнузданный!»
– Да, я вас понимаю, - улыбнулся благообразный старичок-учёный. – Однако
– Ну, как хотите, - тактично свернул разговор бежевый. – Я пас.
Видя, что со старичком у него ничего не вышло, он переключился на Мишу. Предложил ему выйти в тамбур. (При въезде в Московскую область, он стал белым и пушистым от инея.) Там между ними состоялся весьма занятный разговор. Впоследствии Михаил не раз вспоминал его. Он стал придавать этому эпизоду одно из определяющих значений в своей жизни.
– Послушай, друг, - вкрадчиво обратился к нему усатый. – Меня интересует оперативная информация. Я в некотором роде, ну… этим занимаюсь… Это мой профиль: добывать секретные данные. Ты меня понимаешь?
– Может, ты ещё оперативной работой занимаешься? – с нехорошим прищуром спросил его Михаил, уперев руки в боки. Ну, твари подумал он при этом, задёшево вам не отдамся.
– Давай, признавайся, друг. Мы ведь не на выданье перед невестой? Как-никак откровенный мужской разговор. Да и наряд милиции по поезду ходит.
– Да, в некотором роде, - усмехнулся бежевый. – Хотя нет. Я не о чём таком тебе не говорил. И ещё. Я подумал – а не пойти ли нам обратно в вагон? Выпить по новенькой?
– Почему бы и нет? Хотя насчёт выпить я пас, - открыл дверь в вагон Миша, что вздрагивал и трясся в грохоте пролетающих за ночными окнами полустанков.
По правде говоря, лёгкий хмель от прежних двух четвертинок уже давно выветрился. Миша хотел хлебнуть с соседом по последней. Затем вцепиться в него мёртвой журналистской хваткой и вытащить всё наружу. Но не тут-то было. Стоило только двум обретённым «друзьям» принять по новой, как в тёмном проёме меж свисающих коек возникла высока фигура милиционера. За всё это время он с товарищем пару раз проследовал через вагон туда и обратно.
– Так, попра-а-ашу ваши документики, граждане! – произнёс он смачным голосом, будто смаковал сало или прочие любимые продукты.
Дальше началось нечто любопытное. Миша, не подумав как следует, отдал свой паспорт в руки сержанту МОБ. То же самое сделал и бежевый, словно нарочно согласуя с ним свои действия. Милиционер, хмыкнув, взял оба паспорта и направился с ними в купе проводника, где попытался запереться. Однако, поставив ногу в разъём двери, Миша воспрепятствовал ему в этом. Не желая связываться, милиционер заметил: в вину обоим вменяется распитие спиртных напитков на транспорте и появление в оном в нетрезвом состоянии. При необходимости и Мишу, и его спутника могут высадить на ближайшей станции, где они будут переданы в медвытрезвитель, где пройдут обследование за свой счёт. (От самого сержанта при этом явно несло перегаром.) Миша попытался убедить блюстителя, что пытался провести журналистское расследование. В подтверждение тому он показал ему (из рук!) красную журналистскую «корочку». Сержант лишь заржал. Он был либо совсем тупоголовый, либо ожидал «красненькую» с «беленькой» в фонд поддержки транспортной милиции, получавшей за свою службу гроши. В глазах этого здоровенного неуклюжего парня в синей форме на «липучках», с газовым баллончиком и табельным ПМ на поясе читалось раздражение и бычье упорство. Наряду с невыветрившимся перегаром это значило: желание компенсировать своё незаявленное и невостребованное
Вскоре в купе, лениво ковыряясь спичкой в зубах, вошёл круглый, толстый прапорщик. На его тёртом поясе бряцали металлические браслеты. При виде склонившегося над столом своего коллеги и стоящего перед ним Михаила, загораживающего дверь ногой, он плотоядно усмехнулся.
– Ребята! – произнёс он почти по слогам, обращаясь в пространство к кому-то невидимому. – Россия это бумажная страна. Все ваши разговоры ничего не стоят. Вы можете быть сто раз невиновны, но если есть бумага, удостовереющая вашу вину, то ничего не попишешь. Сейчас составим протокол, уплатите штраф. Готовьтесь…
Миша в очередной раз попытался доказать, что ни в чём не виноват. К тому же по вагонам развозили тележки с пивом и водкой. Но бумага есть бумага. Прапорщик, старший наряда МОБ, толкнул его животом с дороги. В ответ на это Миша налетел на него грудью. Он совершенно не задумывался о возможных последствиях. Действовал совершенно невозмутимо. Прапорщик на мгновение опешил. Затем, глядя Мише прямо в лоб, вымолвил:
– Если будете сопротивляться, я прикажу проводнику остановить поезд. Одену на вас наручники и сдам обоих в медвытрезвитель.
– Слышь, придурак, мы тебя сейчас самого сдадим куда надо! – поднял голос бежевый, что заметно приободрился.
Миша предупреждающе ткнул его локтём в бок. Тогда бежевый, заискивающе улыбаясь, зашептал ему в ухо:
– Ну что, здорово я его? Мне это у вас зачтётся? Я смотрю, как ты ему своё удостоверение показал – он совсем затрусил…
Мише захотелось врезать ему в челюсть, но одно мгновение и усилием воли он подавил своё желание. А сержант, что дежурил над изъятыми паспортами, лениво выполз из купе и встал сзади. Он, по-бычьи наклонив голову, показывал начальству, что готов был броситься, схватить за руку, подмять и растоптать. Правда, в его красных поросячьих глазках мелькал ужас. Драться с ними было, конечно, глупо. Не сопротивляться им было ещё глупее. Поэтому Миша решил действовать иначе. Полагаясь во всём на Бога и свою интуицию.
– Товарищ прапорщик, мне есть, что вам сказать с глазу на глаз, - уверенно обратился он к старшему наряда МОБ.
– С глазу на глаз я беседовать с вами не буду, - спокойно возразил ему прапорщик. – А отойти в сторонку можно. Почему бы и нет.
Усевшись за столик в вагоне-ресторане, Миша выложил ему первое, что пришло ему на ум. Он заявил, что на самом деле он не журналист, а… сотрудник внешней разведки, работающий под прикрытием. Он возвращался из командировки, когда усатый тип в бежевом завёл с ним разговор о соседе-учёном. Пытался с его помощью вытянуть из старика секретную информацию. Самогон, естественно, выступал в качестве прикрытия. Миша выпил самую малость в оперативных целях, чтобы выпить из возможного агента иностранных спецслужб кто он и что он.
Рука прапорщика так и зависла над серыми листами протокола. Да, ему было известно, что ряд сотрудников ФСБ, ФАПСИ и тем более СВР выступают под оперативным прикрытием, что зовётся «крышей». При этом они не имеют на руках служебных удостоверений. Он сам не раз (в чём ООН тут же признался Мише) помогал сотрудника ФСБ на транспорте. Но раз Миша вынужден себя рассекретить, значит… не совершил ли он ошибку?
– Я еду со срочным донесением в Москву, - заметил Миша. – Я должен его доставить точно в срок. Если вы меня по каким-то причинам задержите, меня будут искать и в конце-концов найдут. Вы сами тогда понимаете, что тогда будет.