Проект Дэт-рок
Шрифт:
Но, услышав громкую просьбу подруги:
– Давай! Чего ты с ней возишься?
Наемник подумал над тем, чтобы изменить решение.
Бежавшая, словно под действием энергетика, Альбина охнула от неожиданности, не успела затормозить и фактически сама напоролась на меч.
…ОПБ-шники ходили в пяти километрах от места, где недавно пролили кровь агентессы, и пока еще не знали об этом. Родригес, недопустимо человечный для роли исполняющего обязанности директора секретного спецподразделения,
– Ты, как я понял, находился в браке с одной, женщиной любя другую. Но после смерти жены понял, что на самом деле ее ты любил ничуть не меньше…
– Это обыденное проявление моей эгоистической натуры – вкрадчиво объяснял русский, озираясь, точно боясь быть услышанным посторонними, - Когда мужчина находится в отношениях с одной, ему свойственно желать кого-то еще. Так и с Альби… - видимо, крайне остерегался разглашения интимных секретов, - Еще вчера я дулся, винил в нежелании создания семьи и не хотел прислушиваться к зову ее сердца. Но сейчас мне безразлично наше совместное будущее, лишь ее жизнь имеет ценность. И это не совсем любовь, а, скорее…
– Привязанность? – попытался отгадать сверхопытный Тейлор, - Крайне поганая штука, держит сильнее любви...
Быть может, поздновато, но в тему, у Парошина затрещала рация, которую тот мгновенно поднес к уху. Получилось расслышать только два тяжелых хрипка, наполненных болью, затем женский голосочек пропал.
– Телефон возможно отследить по особому сигналу – подсказал Команд, - Не дрейфь. Мертвым бы не приспичило пытаться связаться с друзьями…
Изо рта быстро побелевшей девушки равномерной струей потекла темно-вишневая жидкость. Ее убийцы, таки добившиеся того, к чему, возможно, неосознанно шли, собрались вот-вот уходить. Женоненавистник немножечко убрался, подмел пол ради символических целей…
– Что за… - уловив слухом какое-то престранное пипикание, он подошел к истекающей и снял с руки резиновый часовой браслет (часы-телефон, находка для шпионов), - Похоже, кое-кто соскучился по своему зайчонку. Что ж, мы не станем никого разлучать…
– Верно, пупсик, плевать! – поддакнула “растроганная” кошка, - Но, как ты думаешь, что ее бой-френд почувствует, найдя стерву в таком состоянии?
Уже стоя в дверном приеме, Ханк похотливо улыбнулся и с радостью ответил подруге:
– Совершенно неважно. Главное, что почувствуем мы.
– И что же?
– Моральное исцеление…
Не досконально помня территорию Чернобыля, Родригес с затруднением ориентировался на местности, в навалившейся на него действительности. Из полости рта исходил запах алкоголя. Командир выпил, прежде чем отправиться на поиски…
Прошло еще одно получасье и бойцам все-таки посчастливилось отыскать “сатанинскую” недостройку. Сигнал не пропадал, даря призрачную надежду, слабую, как сердцебиение угасающей Альбины, которая лежит и ждет… уже не зная чего.
Дэт-рок активировал плазменный пулемет, входивший в арсенал замонтированного оружия, и устранил псов-мутантов,
Чуть позднее робот, Командир и русский, согласовавшись, как действовать, разошлись по разным точкам заброшки.
Парошин держал винтовку на изготовку у плеча, выставив ее вперед. Его движения были четкими, уверенными из-за внутренних шумов, не позволяющих рассредоточиться. Обстановка запустенья,
“попахивающая” настоящим Чернобылем, требовала от бойца самоотдачи, ничего не обещая взамен. Звуковой сигнал начинал пропадать, так как в часах разряжались мини-батарейки…
“Нет, только не это”
Русский бегал в жуткой спешке с одного этажа на другой, осматривая комнаты, некоторые из которых были закрыты на замок.
Грязные унитазы, сломанные подоконники, как после полувековой давности, нацарапанные неприличные граффити, мелькающие то тут, то там – все указывало на то, что с какого-то года предыдущего столетия данное здание служило прикрытием для не поддающихся здравому смыслу аморальных происков ученых, чьи понты и не до конца осуществленные амбиции принесли человечеству больше страданий, чем выгоды. Поэтому антисанитарию, правящую в доме, никто не спешил устранять.
“Где же ты, где?”
Неспособный уследить за собственной внимательностью, Парошин несколько раз прошел мимо. Три раза, если не брать в расчет первый неполный. И, подустав, на четвертый, он обратил внимание на дверь, нижняя половина которой вся почернела от запекшейся крови. Сначала ОПБ-шник предположил, это могло быть краской или чем-то еще. Но когда сигнал вновь раздался, и раздался настойчиво, тревога за судьбу напарницы вспыхнула с новой мощью.
“Альби?”
Владимир принял, что никакой ошибки не произошло, и свернувшаяся кровь – это не что иное, как свернувшаяся кровь.
Не прекращая верить и не отвлекаясь на непогашенное, пыхнувшее в душе пламя, распространяющее там легкие-средние ожоги, Парошин отчаянно выбил дверь и зашел. Под ботиночными подошвами захрустели осколки бутылок из-под водки, смешанные все с той же кровью (Ханк, выметываясь, так и не убрал комнатку полностью), а материя, заковывающая в цепи, именуемая тревогой, кодом беспокойства, ослепила русского с концами.
– Боже, нет! Не умирай! Нет!
Покойно взрыдая и шепча что-то очень быстро об её бесконечной любви к нему, расходуя максимум сил на элементарную работу лицевых мышц, одинаково сложно поддающихся контролю, целуя и поцеловывая, пока сводимые судорогой охладевшие губы не перестали подчиняться, Альбина произнесла последнее:
– Прости…
Теперь она лежала неподвижно, застывшая, точно труп, отвернув голову вправо, в сторону выбитой двери. Она обрадовалась, что перед смертью получилось увидеться с ним, но… “замерзшая” мимика не смогла передать эту радость.