Проект «Гамаюн»
Шрифт:
«Ладно, об этом можно будет поразмыслить позднее. — Подумал он — Все равно, сейчас у меня нет фактов, а значит любые суждения будут гаданием на кофейной гуще. Но если верно, что база подвергается нападению, то весь мой план дождаться пока кто-то войдет в камеру становится фикцией… Никому до меня в ближайшее время не будет дела. С одной стороны, — это хорошо, потому что иначе меня уже могли бы давно расстрелять или подвергнуть вдумчивому допросу. С другой — сидение здесь не дает никакого прогресса, и ничуть не приближает меня к моим целям. А таковых
Он вспомнил китайское изречение, что бездействие является тоже формой действия, и далеко не самой пассивной. Старикана, который это сказал, стоило засунуть в эту камеру, возможно через пару часов он бы уже изменил свое мнение. «Кстати, — почему мне подумалось именно про старикана? — поймал себя на мысли Артем. — Да потому, что китайские мудрецы все были сухощавыми старичками в белых одеждах и с длинной белоснежной бородой. Вот он — феномен масс-культуры… Мы смеемся над американцами, с их безупречным русским набором — пьяные медведи в цветных косоворотках, шапках-ушанках, и с балалайками в руках. Но сами, в большинстве своем, много ли знаем о других странах и народах? Нет даже не так. Знаем, — это другое. Но вот что вбито нам в голову на уровне подсознания? Набор штампов:
Америка — Кока-кола, гамбургер, большой.
Кувейт — Гарем, дворцы, верблюды.
Египет — Пирамиды, сфинкс, Клеопатра.
Франция — Поцелуй, Бельмондо, круассан.
Швейцария — Часы, банки, шоколад.
Германия — Мерседес, сосиска, бюргер.
Израиль — Теракты, пейсы, пол-Союза.
Китай — Шао-линь, Мао, тесно.
Такой вот набор ярлычков, заменяющий знания. Конечно их можно взять на каждую страну не по три, — по пять, или даже по пятнадцать. Но это ничего не изменит.
А Россия? Что за ассоциации приходит на ум о своей стране у нас самих…
Дураки, дороги, тырят?
Правительство, подлянка, ожидаем?
Водка, водка, водка?
О! Подумав так, мы тут же сами возмущаемся, и вспоминаем что-нибудь вроде:
Балет, Пушкин, „Поехали“.
Но почему мы вспоминаем об этом именно во вторую очередь? О великой истории, о том что с седой старины предки не опуская рук приумножали, о том, что есть чем гордится, и что как бы ни трудно всегда выстаивали. Почему только во вторую? Не в этом ли корень всех наших сегодняшних проблем?
Правда, есть и оборотная сторона медали. Упаси Бог, если маятник качнется в другую сторону.
Впрочем, — Артем слегка улыбнулся — есть еще один символ России, невыразимый вот в такой троичной формуле. — „Рассужения о судьбах Родины“. Причем делать это русский человек может в любом месте, и в любой ситуации — хоть в плену, хоть в сортире».
Тут наверно от вынужденного безделья, мысли Артема потекли бы еще куда-нибудь вглубь и вдаль, — «лепо нам растекаться мысью по древу» — но его размышления прервал какой-то шум с той стороны двери. Он тихой пружиной сорвался с койки и подскочив, приложил ухо к двери. Там были голоса, негромкие и приглушенные железной преградой.
— Куда нам?
— Погоди… Сейчас… — Отозвался другой голос. — Ага, здесь без разницы, Что направо, — что налево, оба прохода выйдут в один коридор.
Мысли в голове Артема замелькали с пулеметной скоростью. Те, снаружи не знают плана базы. Значит — чужаки. Возможно те, что напали. Как говорится, — враг моего врага… В любом случае, чем сидеть здесь можно попробовать их использовать.
Он оторвался от двери, и со всей силы забарабанил по ней руками.
— Помогите! Эй кто-нибудь! Люди! Сюда!
Прекратил на секунду. Послушал. За дверью была тишина. Неужели ушли? Он забарабанил с новой силой.
— Эй, я здесь! Кто-нибудь помогите!
Задвижка на обзорном окошке двери резко уехала в сторону. В открывшемся проеме Артем увидел смотревший на него пистолетный ствол, и резко пригнувшись скрылся из поля зрения.
— Ты, там! — Позвали с другой стороны.
— Чего? — ответил Артем.
— Поднимайся.
— А ты ствол убери, — Сказал Артем.
— Убрал уже.
Артем снова опасливо глянул через окошко. Пистолета и правда не было. Он выглянул, и увидел четверых солдат. Влажная одежда, спутанные сосульки волос, и все без курток. Но одежда на них была все та же — охранников базы. Значит, это не нападающие. Артем слегка упал духом. Вышла промашечка.
— Ты кто? — Спросил, видимо старший солдат, черноглазый, с характерными чертами лица, выдающими восточную, возможно турецкую кровь.
— Выпустите меня. Уже бог знает сколько тут сижу, никто не приходит…
Солдат стоящий за спиной у первого, наклонился к окошку.
— Это наверно тот шпион, которого взяли незадолго до нгачала заварушки. Из-за него нас заставили прочесывать весь периметр верхней части базы.
— Да какой я шпион? Я экстремальный турист! Забрался сюда просто для интереса, а тут видишь, навалились сразу…
— Ага… — протянул черноглазый. — Турист значит…
Пистолет снова взлетел к окошку, но настороженный Артем опять отскочил в сторону, в непростреливаемый снаружи сектор.