Проект хаоса

Фомичев Алексей Сергеевич

ОМОН с ходу влетел в разборку с вежливыми призывами «Стоять, суки!» «Не с места!» «Лежать, работает ОМОН!». Сопровождалось все это ударами прикладами и тычками.

Вопреки практике незваные гости на колени падать не спешили и рук не поднимали. Кто-то успел отмахнуться, кто-то уронил бойца отряда на пол. Один и вовсе сунул руку за пазуху пиджака.

ОМОН осерчал и заработал прикладами активнее. Численный перевес был на их стороне – восемь против четверых – так что вскоре гости все же попадали на пол. Один с разбитой головой, второй вовсе без сознания.

Наряд потерял двух бойцов и еще двое поплыли после пропущенных ударов. Били залетные сильно и точно, метя в голову, а не в защищенные бронежилетами тела.

После такого наглецов обычно грузили в автобус и везли на базу, где хулиганам отвешивали еще пряников и только потом оформляли. За своих ОМОН готов был головы отрывать.

Но в этот раз все пошло не так.

Старший залетных гостей успел-таки извлечь руку из-под полы пиджака и явил старшему наряда «корочки».

– Управление следственного комитета по области! – глухо произнес он онемевшей от смачного удара челюстью. – Идет проверка. «Вальс!»

Последнее слово было кодовым. После него в фойе вдруг влетела еще одна группа затянутых в черную форму бойцов.

– Работает Главное управление наркоконтроля! Опустить оружие!

Стволы пистолет-пулеметов ПП-19-01 смотрели на омоновцев. Те, растерявшись, застыли на месте, не зная, как реагировать. Ситуация явно вышла из-под их контроля.

Следом за бойцами вошли несколько человек в цивильной одежде. Один из них показал удостоверение командиру группы ОМОН.

– Майор юстиции Уваров. Здесь проводится операция по пресечению незаконного оборота наркотиков. Вы напали на наших сотрудников. Немедленно освободите их.

Командир группы скользнул взглядом по удостоверению, мысленно выругался и дал отмашку своим.

– Вам и вашим людям надлежит ждать дальнейших указаний в автобусе. Не вздумайте уехать! Будете задержаны.

По настрою майора юстиции, по решительным действиям бойцов в черном, по тому, как злорадно улыбались вставшие на ноги «залетные», командир группы понял, что дело обстоит гораздо хуже, чем могло бы быть при обычных случайных стычках с коллегами. А запрет на отъезд и вовсе за рамками понимания.

«Кажется, влипли», – мелькнула здравая мысль. – «Надо доложить начальству».

И словно подслушав его мысли, майор юстиции протянул руку.

– Радиостанцию и мобильный телефон. Живо!

Следственный комитет и управление наркоконтроля сработали быстро и четко. Кроме последнего эпизода в ночном клубе в прокуратуру были отправлены материалы по нескольким делам. И везде фигурировал ОМОН. «Крышевание» бизнеса, прикрытие наркодельцов, вымогательства.

ОМОН теперь входил в состав войск нацгвардии, поэтому тут же возникла перепалка между ведомствами. Но доказательства имелись железные и региональное руководство нацгвардии вынуждено было отступить.

Операция следственного комитета задела СОБР и отдел неведомственной охраны. Им вменялись поборы с торговцев, необоснованные задержания

и изъятия электронной техники. Трое бойцов СОБРа были пойманы во время переговоров с преступниками о разделе сфер влияния.

Последовали новые задержания и отстранения. Командир СОБРа и трое сотрудников угодили за решетку.

Городские СМИ вдруг разом выпустили обличающие статьи, где гневно клеймили «оборотней в погонах» и хвалили следственный комитет, который отважно встал на защиту закона и порядка.

Шум дошел до Москвы и там потребовали объяснений. А так же прекращения травли нацгвардии. Но посланные в столицу документы ясно говорили о больших проблемах у новой структуры. Москва потребовала снизить накал страстей.

Толик Рывков встретил подавленного Генку Лоскутина возле своего дома. Тот недавно переехал сюда, обменяв родительскую двушку на такую же, но большей площади. Генка пригласил приятеля домой обмыть новоселье и поговорить.

– Историю с ночным клубом слышал? Вот. У нас сейчас такой шорох! Семеро под арестом, три десятка под следствием. Почти треть отряда за штатом. Полсотни уже заявления написали, работу ищут. В полицию их вряд ли возьмут, нацгвардия сейчас с МВД на ножах.

– За дело тягают или как?

Генка мазнул злым взглядом по приятелю, пожал плечами. Достал из холодильника бутылку водки.

– Вмажем?

Толик отрицательно помотал головой.

– Не. Я в завязке полной.

– О как!

Генка все же налил водку в две рюмки, взял свою и легонько ударил по второй. Опрокинул рюмку, выдохнул и зажевал куском хлеба с намазанной горчицей.

– Кого за дело, кого за компанию. Наши молчат, но явно шуганулись. Да еще командование почти все полетело. Начштаба пока дома, но могут арестовать. Командир мечется, каждый день к следакам ездит. То ли взятки сует, то ли свои погоны прикрывает.

– В сети писали, СОБР тоже нарвался, – уточнил Толик.

– А-а, все нарвались! А то типа не знали, что менты свои дела крутят.

– Так вы теперь не менты, а эти… гвардия наци.

Генка строго посмотрел на Толика.

– Какие наци? Сбрендил?

– Ну, нацгвардия, гвардия наци. От перемены мест слогов суть не меняется.

– Не тренди! Меняется. Я что, на нациста похож?

– Угомонись! Это просто название.

Генка явно был на взводе и юмор не воспринимал. Хотя не такой уж это и юмор.

– Тебя-то не трогали? – сменил тему Толик.

Генка покачал головой.

– Я ни при делах. Так, пару раз выезжали… поприсутствовать.

Генка сбился, явно раздосадованный оговоркой. Толик хлопнул его по плечу.

– Не ссы, мне-то можешь сказать. Я закладывать тебя не собираюсь.

Он хмыкнул, вдруг представив себя крадущимся в офис следственного комитета с заявой в руках.

Видимо, Генка тоже это представил, скривил губы.

– Ну так ты остаешься?

– А чего еще делать? И года не прослужил. Вон только на заочный поступил, хотел офицером стать. Были мысли потом в СОБР перейти.