Проект Идеальный Мир
Шрифт:
Доктор улыбнулся, глубоко вздохнул, пытаясь вместе с воздухом выдохнуть принудительно приобретенное бремя. На какое-то время он замолчал, я осмотрелся по сторонам и увидел, что у людей нет ненависти в глазах по отношению к нашему врачу, он словно пастор, пришедший к своей пастве. Это внушило мне уверенности, очень важно иметь человека на другой стороне баррикад, это может определить исход целой войны. Он, было, хотел уже уйти, но я остановил его.
– Как Юля? – Написал я.
Он стыдливо опустил взгляд, поморщился, будто хотел что-то сказать, затем все-таки ответил:
– Лучше забудь ее, если ты
– То есть?
– Тебе столько раз пудрили ей мозги, что, правда, уже совершенно потеряна для тебя. Пойми, так будет лучше. Я бы хотел тебе рассказать, но не могу, они убьют мою дочь. Эти масоны мне кажется, давно уже потеряли в себе все человеческое. Прости, но я не могу.
Казалось, это были последние слова, но видимо у доктора накипело, и он продолжил говорить. С печалью, разочарованием и немного скрепя уставшей душой, он оголял безумные факты фашистского режима.
– Убито столько хороших людей, порой кажется, что уже все они мертвы, но появляются новые и новые. Однако их так же встречает смерть. Я часто вижу их трупы … они все любили и были любимыми кем-то. Это невозможно, мне по ночам снятся кошмары, приходится жить на таблетках. Жена со мной не разговаривает, поговорить ни с кем не могу, да и тебе это тоже как-то ненужно все слышать. Я, пожалуй, пойду …
Слова доктора изучали сумбурный окрас, ему сложно было смириться со сложившейся ситуацией. Муки сожаления особенно страшны, когда изменить что-либо не в силах. Его я не осуждал, я сам виноват перед Юлей, и вообще, я видел то, что не должен был видеть, а именно ее смерть; что бы там ни таилось за секретами, одна из Юль мне была верна и любила меня не менее сильно, чем я ее. В обществе я сыскал бы осуждение; не отличить одного человека от другого, как же возможно?! Но это так, я потерял многое из-за слепости любви, которую испытывал. Прощение? Я никому не обязан кроме своих детей, которых еще нет.
Когда доктор было уже, хотел уйти, я взял его за запястье, затем написал на тетрадном листе, что мне нужна книга Адольфа Гитлера, дабы остановить идеологическую машину третьего рейха. Он взглянул на меня с некоторым удивлением, в его глазах читалось - какой я наивный; но он все же поручился ее принести.
В этот же день мне принесли то, что доктор пообещал. Теперь я все время, проводил за изучением книги; анализировал, делал выводы, заключал свои мысли в одно целое. Многое было, с чем я был солидарен, но не все считал правильным, далеко не все. Тем временем организм потихоньку восстанавливался, я мог уже понемногу кушать твердую пищу, а со временем и выздоровел. За этот период натаскал себя, меня уже было сложно сломить политически; я смело выводил свои идеи идеального мира, и они не случайно назывались идеальными. Прошлые абстракции, превратились в проработанный план общества, которое сможет существовать, имея цель и смысл к развитию собственного самосознания. Артель, способный быть устойчивым без диктата.
Боль по Юле сменилась энергией к цели, я начинал действовать по заготовленному сценарию.
Глава XV
Меня привели к капитану. Его заинтересовало, почему мне понадобилась книга Адольфа Гитлера. Как оказалось, я был первым человеком за все годы существования
– Я хотел понять вас, - отозвался я.
– И как успехи? – Строго смотря на меня, спросил капитан, - Понял?
– Гитлера понял, вас не очень.
– Что же вам не понятно?
– Смысл вашего существования, политика, бесчеловечные методы, тут много всего.
– Существовать должна одна высшая раса, остальные должны прислуживать. В мире много рака: евреи, цыгане, гомосексуалы, различного рода больные. Это лишняя опухоль. Все человечество пользуется плодами высшей расы, особенно евреи, которые аккумулируют чужие культуры и выдают за свою.
– То есть арийцы высшая раса?
– Да.
– Почему?
– Только мы способны создавать новое, великое, лучшее. Мы способны жертвовать собой, являемся идеалистами. Педантичны. В высшей мере перфекционисты.
– Зачем вам мир?
– Достичь идеала.
– Идеала через смерти и рабство?
– Чем-то приходится жертвовать ради великой цели.
– Кто вам дал право судить?
– Судить рабов? – С отвращением произнес капитан.
– Называйте, как хотите, суть не изменится, кто дал право судить?
– Мы на своей земле, это наш мир и мы возвращаем себе свою землю и свою власть.
– И как такая великая раса смогла ослабнуть?
– Эксперимент.
– Откуда такая уверенность?
– Есть то, что не позволено знать рабам.
– А вы уважаемый, не раб системы?
– Что?! Как ты смеешь!!!
Теперь я послал уже капитана, плюнув в его сторону. Меня снова избили. Через время ко мне пришел доктор, который смеясь, рассказывал, как бесился капитан от услышанного. Он уже понял, что насильственно меня не подавить и это было с одной стороны плохо, а с другой хорошо. Теперь стоило бояться, что он что-то сделает с Юлей в поисках лучшего давления. Необходимо было начинать революцию, всполошить людей, чтобы иметь шанс на победу в этой войне.
Ближе к вечеру, когда нас вывели на построение и капитан снова требовал результатов, я сделал шаг вперед.
– Есть что сказать герой?
– Я решил вашу проблему, вот тут все написано, - протягиваю свернутый лист бумаги, сказал я.
Капитан быстрым шагом подошел, спешно развернул лист и увидел огромную фигу. Все засмеялись, капитан взбесился, ударил меня, в ответ его ударил я, с криками: Вперед на революцию. Народ было хотел что-то предпринять, как вдруг прозвучали выстрелы из АКМ, это остудило пыл. Меня увели снова в карцер. Жестоко били, а я смеялся, стараясь, все попытки наказания сделать бессмысленными.
Через какое-то время я очнулся привязанный к стулу, на меня светил фонарь, такой банальности от третьего рейха я конечно не ожидал. В комнату вошел капитан.
– Ты знаешь, зачем ты здесь? – Спросил капитан.
– Теряюсь в догадках, - продолжал язвить я.
– В тебе умирает великий воин, воин похожий на арийца. Свободолюбивый, жертвенный. Кто твои родители?
– Славяне! – Гордо отозвался я.
– Конкретней.
– Русские. Так же есть в роду украинская кровь, где-то совсем далеко противная вам цыганская. Но я не думаю, что это имеет какое-то значение. Люди не разделяются по крови, и измерять их именно этими параметрами – это невероятно глупо!