Проект «Когда не было гаджетов» Книга 2 «Бикини для богини»

Можно любить зиму

и нести в себе тепло,

можно предпочитать лето,

оставаясь осколком льда.

Сергей Лукьяненко

– Держи! Хватай! Сейчас под лестницу упадут! – я кричала Жеке, стоя на железнодорожном перроне и переживая за раскатившиеся в разные стороны пакеты, набитые домашней снедью. Помочь подруге я была не в состоянии,

так как за спиной у меня висел походный рюкзак, а на плече покоилась огромная сумка с банками. Женькина матушка, ни за что на свете, не выпустила бы нас из дома без продовольственного запаса.

Жека впопыхах собрала пакеты, дернув плечами поправила свой рюкзак, и мы продолжили путь к железнодорожному составу, где уже шла посадка на поезд.

Я, Романовская Полина, знакома с Жекой, Кулешовой Евгенией, с детского сада. Мы учились в одном классе, по окончании школы вместе поступили в институт. На прошлой неделе мы закончили первый курс, успешно сдав экзамены и пройдя летнюю практику, теперь направляемся в студенческий стройотряд «Альтаир», в надежде заработать денег на летний отдых и поехать к Черному морю. В начале восьмидесятых в летний период жители северных регионов нашей необъятной родины устремлялись на отдых в Крым или на черноморское побережье Краснодарского края.

Во время учебы в институте мы мечтали об отдыхе на море отнюдь не в одиночестве. Наши однокурсницы, Софья Сафронова и Альберта Комиссарова, помогали взращивать и лелеять эту мечту. Мечтать – это замечательное занятие. Мечты украшают жизнь каждого, но, когда мечтаешь в компании друзей – это особый вид наслаждения.

Сонька стояла на перроне и слушала прощальные наставления родителей. Сонькин путь в студенческий стройотряд был наиболее тернистый, ей пришлось отказаться от поездки в Югославию вместе с семьей. Отказ от поездки не расстроил саму Соньку, но очень огорчил отца, Виталия Сергеевича. Накануне, мы втроем, Жека, Алька и я, набравшись смелости, пришли к Соне домой и имели серьезный разговор с Виталием Сергеевичем. В результате этой встречи Сонька смогла присоединиться к нашей компании и теперь нам предстояло дальнее путешествие и плодотворный труд в ближайшие два летних месяца на благо Родины и себя.

– До отправления осталось пять минут, – в тамбуре появилась Алька. В клетчатой рубахе, со стянутыми на затылке в хвост белокурыми волосами и внимательным взглядом карих глаз. У Альки не забалуешь, она не допустит отступлений от намеченного курса. – Пора занимать места!

Жека, пыхтя и отдуваясь, передавала Альке многочисленные пакеты с провизией.

– Жека, тебя словно на зимовку сослали, – смеялась Алька, складывая вещи.

– Я тоже так говорила, пока не вспомнила, что нас в отряде тридцать человек, – Жека забросила последним свой рюкзак и серьезно глядя на подругу заключила, – Банки опустеют от одного только взгляда на них.

– Я скажу больше, – также серьезно ответила Алька, – случится это в первый же вечер!

Виталий Сергеевич занес драгоценную сумку с банками в вагон и вернулся на перрон. Я, пожелав хорошего отдыха Елене Александровне, Сонькиной маме, зашла в тамбур.

Родители Сони до последнего момента продолжали давать наказы своей девочке. Глядя на Соню влажными глазами, Елена Александровна продолжала сжимать локоть дочери. С настойчивой просьбой проводницы – пройти в вагон, Сонька, наконец, распрощалась с родителями

и заняла свое место. Поезд тронулся. Виталий Сергеевич стоял на перроне, опустив руки в карманы трикотажного блейзера, взгляд его надежно скрывали толстые линзы очков. Елена Александровна энергично махала рукой вслед уходящему поезду, прижимая к груди зажатый в кулачок белый носовой платок.

Отпрянув от окна, мы расположились на нижних полках купе, ожидая прихода проводника. Верхние полки были заполнены вещами. Проводница, миловидная женщина в форменной рубашке с галстуком, присела на боковое сидение.

– Барышни, приготовьте билеты, – обратилась она к нам голосом воспитательницы детского сада. Собрав билеты, растолкала их по кармашкам кожаной сумочки с указанными номерами мест, радостно поинтересовалась, – девчата, чаёк будете?

Мы дружно в ответ замотали головами, и проводница покинула наше купе, приветствуя пассажиров следующего.

Сонька, заправив за ухо непослушную каштановую прядь волос, таинственно округлив глаза, пропищала: «Сюрприииз!!!», вытащив из кармана пачку фирменных сигарет с ментолом.

– Ух, ты! – изумилась Жека, рассматривая диковинную импортную пачку, – где такую красоту можно взять?

– Не иначе, как маму грабанула? – догадалась Алька.

– Я тут ни при чем! Она, сама мне отдала, ей отец целый блок из командировки привез, – Сонька радостно улыбнулась и кивнула в направлении тамбура.

– Живут же люди! – без досады позавидовала Жека, – меня, если бы узнали, что курю, так бы угостили, а потом догнали бы и снова угостили, вся родня собралась бы угощать!

Мы стояли в тамбуре вагона, глядя на мелькающие за окном деревья, счастливо улыбались, а кольца ароматного дыма тянулись вверх. Если посмотреть со стороны, то картина получалась довольно карикатурная. Девчонки, обутые в кеды, в хлопчатобумажных спецовках, зажав пальчиками гламурные сигареты шоколадного цвета, дымили в тамбуре вагона, где ментоловый дым смешивался с запахом угля от тепловоза.

Глаза девчонок искрились азартом в предвкушении путешествия и в ожидании новых приключений.

– Давайте устроим пир! Мы с Линкой сегодня толком даже позавтракать не успели, – Жека, втянув живот, обхватила себя пальцами за талию, – боюсь, похудею.

– Правильно делаешь, что боишься, – Алька, распахнула двери тамбура, первой возвращаясь в вагон, – чаёк будете?!

Я осталась одна в тамбуре, не спеша потягивая ментоловый сигаретный дым, ощущая себя отщепенцем, выпавшим из обоймы. Что заставляет меня чувствовать грусть, разрушая общую картину удовлетворения?

Я не люблю маяться непонятно чем, не люблю, когда чего–то или кого–то не понимаю. Закрываю глаза, стараюсь поймать мысль, которая дрожит словно натянутый волос, рождая внутри меня грусть. Стараюсь понять, что волнует меня.

– Я здорова, энергична, силы – хоть отбавляй. Деньги? Снова нет. – Родители оставили предостаточно средств, да еще летняя стипендия в заначке.

Перед мысленным взором возникает недавняя сцена прощания Соньки с родителями. Как глупо! Я чувствую зависть! Точно! Тоска родилась, когда я увидела волнение на лицах отца и матери Сони. Волнение от того, что провожают своего ребенка в самостоятельное плавание, надеясь, что дочь справиться без их защиты и заботы. Волнение на их лицах с налетом грусти, ведь они и сами только что осознали, что некого будет опекать.