Проект «О.З.О.Н.»
Шрифт:
– Меня зовут Олег Иванович. Я заведовал исследовательским центром «Чернобыль Лэнда». Мы встречались с вами перед открытием парка, ну и потом пересекались несколько раз по работе. – Шаров показал на стоящего справа от него Хранителя: – Это Крапленый, он работал в парке проводником, а вон тот приятный человек в очках – наш хороший друг Болотный Лекарь. Он помог вас привести в чувство. А это, – профессор сделал шаг в сторону, чтобы управляющий мог увидеть Балабола, – тоже ваш сотрудник.
При виде Дмитрия лицо Моргенштейна еще больше побелело, как будто
Лекарь подскочил к нему, подставил левую руку под голову, а правой слегка похлопал по щекам, приговаривая:
– Спокойно, дыши глубже. Вот так. – Он запыхтел, показывая, как надо дышать. Ефим послушно раздувал щеки и вытягивал губы трубочкой, повторяя за ним. – Молодец!
– Почему вы назвали Балабола Дмитрием Матвеевичем и сказали, что он мертв? – поинтересовался профессор, когда Моргенштейн более-менее пришел в себя и смог говорить.
Управляющий рассказал все, что знал о печальной судьбе Преображенского.
– Вы уверены, что Балабол тот самый человек, за которого вы его принимаете? Может, вы ошиблись?
– Нет, – помотал головой Моргенштейн и произнес после короткой заминки: – Думаю, что не ошибся.
– То есть сомнения все-таки присутствуют? Значит, вы могли обознаться? – продолжал настаивать на своем профессор.
– Чего вы от меня хотите? – вспылил Ефим и неожиданно замер с приоткрытым ртом и будто остекленевшими глазами. – Я могу это доказать, – сказал он через несколько секунд. – На всех гостей парка в обязательном порядке заводился паспорт личности с биометрическими данными на случай трагедии. Поскольку Дмитрий Матвеевич в свое время прибыл в парк в качестве клиента, подобная информация есть в базе данных. Мне нужен компьютер с доступом в общую сеть парка и анализ ДНК Балабола.
– У нас есть и то и другое, – сказал Шаров, имея в виду полученные две недели назад из Киевской ЦРБ результаты анализов Балабола. По просьбе Лекаря он прорабатывал вопрос о пластической операции на лице проводника и отправил образцы взятого у парня биоматериала на Большую землю, попросив, помимо всего прочего, сделать анализ ДНК. Как чувствовал, что пригодится.
Профессор прошел к столу с мониторами, сел за него и защелкал клавишами, переводя компьютер из одного режима работы в другой. Через какое-то время встал и жестом пригласил Моргенштейна занять его место.
Управляющий слез с дивана. Опираясь на руку Лекаря, дошел до стола и осторожно опустился в офисное кресло. Вскоре он вовсю выискивал нужную информацию в огромном массиве данных, нашел необходимые сведения и запустил сравнительный анализ ДНК Преображенского и Балабола.
Присутствующие в серверной, не отрывая глаз, смотрели на центральный монитор. По экрану сверху вниз семью рядами скользили цифры, буквы и разные символы, а в верхнем правом углу специальный счетчик показывал ход процесса в процентах. Наконец компьютер пискнул, и на дисплее появились жирные зеленые буквы «ИДЕНТИЧНО».
По серверной
– Где теперь этот убийца? – звенящим от злости голосом спросил Балабол и так сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев.
– Не знаю, – пожал плечами бывший заведующий парком. – Я не видел его с той самой встречи в моем кабинете.
В серверной повисла пауза. Тишину нарушали гудение компьютера, шум установленных в шкафу с видеорегистраторами вентиляторов, тихий шорох жалюзи да едва различимое бормотание зомби. Видимо, какие-то крохи разума остались в их выжженных Выбросом мозгах. Как только заработала охранная система, шатуны бродили по территории научного лагеря, стараясь не входить в радиус действия автоматических штуцеров.
– Получается, ты теперь единоличный хозяин Зоны, раз парк раньше целиком принадлежал тебе, – нарушил затянувшееся молчание Лекарь. – Поздравляю, Балабол. Или Дмитрий Матвеевич? Как теперь к тебе обращаться?
– Че началось-то? – смущенно пробормотал Балабол. – Как обращались, так и обращайтесь, ничего не изменилось.
– Вот именно, – сказал Моргенштейн. – Ничего не изменилось. Для всех Дмитрий Матвеевич официально мертв, а покойники, насколько мне известно, ничем не владеют. Зона принадлежит Богомолову, поскольку он владелец компании «N.A.T.I.V.E.».
– Ну это пока. Если вы на весь мир озвучите все, что недавно рассказали нам, Балабол, словно птица Феникс, восстанет из праха, – заметил Олег Иванович и взглядом показал на монитор: – У нас есть фактическое подтверждение ваших слов. С такими неоспоримыми доказательствами любой суд признает ничтожной сделку с компанией Богомолова, и право пользования землями парка отойдет прежнему владельцу. – Профессор с улыбкой посмотрел на Балабола: – Так что, Дмитрий Матвеевич, тебя действительно можно поздравить. Осталось только подмарафетить лицо. Не пристало богатому человеку пугать людей внешним видом.
– Можно и так оставить: пусть все видят оскал капитализма, – сказал Крапленый.
Профессор недоуменно покосился на Хранителя. Балабол засмеялся первым. Вскоре к нему присоединились остальные, и серверная содрогнулась от раскатистых взрывов хохота. Даже Моргенштейн противно подхихикивал тоненьким голоском.
Когда приступы смеха утихли, управляющий заявил, что готов дать показания на камеру, но с одним условием: взамен его доставят на аэродром. Профессор согласился, но настоятельно порекомендовал вспомнить как можно больше обличительных фактов из биографии Богомолова. Моргенштейн кивнул.