Проект «ПАРАДИЗ»
Шрифт:
Синяя охотно согласилась, и обе Светы, мама с дочкой отбыли на свой участок мгновенным перемещением, хотя девочка возражала. Светочка активно предлагала, чтобы все собрались именно здесь, чем больше народу, тем лучше – неужели взрослым непонятно? Тем не менее права детей в Парадизе почитались, но ограничивались, поэтому Светочке пришлось отбыть вместе с мамой и игрушками, к её большому и громкому сожалению.
Оставшись в одиночестве, Синяя в очередной раз придирчиво осмотрела сотворенный ансамбль, мельком подумала, что своими силами создала бы что-нибудь иное, но уже поздно, и так совсем недурно. Хотя в
Синяя имела обыкновение творить для приема гостей земной пейзаж плюс характерное строение – замок, пентхаус, хижину, пещеру, коттедж, однажды воспроизвела обстановку своей городской квартиры. Именно в этом экзотическом случае гости испытали крайнее изумление, почти что культурный шок.
В этот раз вряд ли они удивятся, но начинка шкатулки должна их озадачить – так думала Синяя, проскальзывая внутрь сквозь окно, и мельком соображая, что дверей в строении она не предусмотрела, просто забыла. Однако гостям было без разницы, как попадать внутрь, хоть сквозь крышу, поэтому Синяя не стала исправлять упущения.
Изнутри домик-шкатулка светился нежными оттенками заката, видно, реагировал на внешнее окружение, и Синяя добавила матовый плоский плафон под потолком, свет ограничился и стал литься не сплошным потоком, а перебираться струями.
Стенные переборки между окнами сделались зеркальными, что добавило света и пространства, а серый с малиновым узором ковер придал помещению редкостно пошлый вид, что, собственно и требовалось для игорного дома, который был задуман в приступе просвещения.
Не особо долго думая, Синяя поместила вдоль стен пышные диваны, стилизованные под клумбы пятнистых алых ирисов (ну просто конец света!), и в центре установила белую мраморную чашу, тоже в форме цветка, но покамест закрытого. Однако начинку для цветочка пришлось четко представить заранее, чтобы потом не слишком отвлекаться.
«Ну вот вроде и всё», – постановила замученная хозяйка притона, в последний раз оглядев содеянное. – «Простенько и без вкуса, зато пышно и богато, что и требовалось доказать. Однако чего-то самую малость не хватает, слишком спартанская обстановка для притона – ничего особенно лишнего. Это не есть хорошо, необходим последний штрих.»
Насчёт последнего штриха получилось совсем глухо, отчасти потому, что на деле ни в каких притонах Синей бывать не доводилось, наглядными пособиями служили кинематограф, литература и телеигра «Что? Где? Когда?», так что пришлось довольствоваться малым.
От несостоявшегося Тадж-Махала в мыслях застряли белые павлины, и парочка иллюзорных, но объемных птиц вальяжно расселась по чайному домику где ни попадя, время от времени перепархивая – интерьер стал смотреться чуточку лучше, можно сказать, душевней. И незаметно вместе с павлинами сам собою возник чёрный резкой шкафчик в углу между диванами.
Синяя сначала подивилась, к чему он взялся, потом поняла и насыпала на полки груды золотых монет и пачки бумажных купюр.
Отличная получилась подсказка, не на полу же держать запасы от золотого тельца, и не в карманах. Весьма кстати вспомнив о карманах, хозяйка притона задумалась о подходящей к случаю форме одежды. Оставшийся на ней с утра голубой кринолин сильно обветшал за день, гляделся, как обноски, поскольку местные материалы не рассчитывались на длительное пользование.
«Нехорошо,
К ночи предстоял конный праздник на свежем воздухе, и Синяя сделала отличный наряд, пригодный для любого дальнейшего препровождения времени. А именно – тёмные лосины с мелкими цветными галунами (в стиле «павлиний глаз») и белейшую просторную рубаху, усыпанную светящимся узором, камни она постаралась сделать подлинными, хотя знала, что проверять никто не станет. Просто для порядка и для себя лично.
Зеркала отразили довольно лихую фигуру в невнятном, но модном эклектическом стиле, Синяя осталась довольна. Лишь полминуты она далее поколебалась, не сочинить ли себе обувь, но потом не стала. Публика здесь отродясь ходила исключительно босиком, и нечего особо выпендриваться, хотя ковбойские сапожки вполне подошли бы, но да ладно! Синяя лишний раз глянула на личное отражение, затем оценила порочную атмосферу вокруг, в принципе одобрила и шагнула прямо сквозь зеркало наружу, настала пора звать и встречать дорогих гостей.
Пока она обустраивала интерьер павильона, освещение парка слегка поменялось, стало на диво сложным и вполне загадочным. Настал час двух первых лун при последних лучах заката.
Светило ушло за земную грань, оставив призрачное освещение оттенка увядающей розы, и в прозрачных лиловых сумерках низко встала первая луна – оранжевая, как огромный апельсин (с древним прозвищем Саноз – шарик). В небесном отдалении проглядывался силуэт второй луны, почти бесформенное сияние цвета тусклого серебра (Ингди – бесплотный блеск сфер). Смешиваясь и дополняя друг дружку, небесные цвета создавали таинственное и неуловимое ощущение неосязаемости, подлунный мир под прозрачным сводом становился иллюзорным, терял материальную сущность, вес и объем. Свет оставался довольно сильным (газета определенно читалась бы), только был совершенно нереальным.
При освещении цвета «двух лун» парк смотрелся не просто хорошо, а доподлинно волшебно, и Синяя повторно оценила работу Св. Рыбки, та устраивала аллеи с дальней перспективой, надо понимать. Даже домик-павильон собственного сочинения выглядел намного лучше, затянутые окна излучали призывное розоватое свечение в стиле дивного вечера. Текущие воды под ногами прозрачно переливались, добавляя последний штрих к картине, исправно отражая цветущие ветви.
Чтобы насладиться зрелищем вполне, Синяя соорудила плетёное дачное кресло и уселась подле павильона прямо на водную дорожку. Сооружение сначала поболталось, потом обрело равновесие – как и следовало в Парадизе, здесь никакое кресло не могло перевернуться и шлёпнуться в воду, как бы по-дурацки его не поставили, а жаль.
Уместившись в кресле поудобнее, Синяя произвела последний смотр площадки для игр и подала сигнал, произнесла должные слова, направляя их в нужные пространства.
– Добро пожаловать, дорогие гости! – она не то чтобы сказала, подумала или произвела сообщение, всего было исполнено понемногу.
(Данную процедуру множественного вызова она совершала чисто машинально, без понимания, заучила, как собака подает лапу, потому что вникнуть в сложную суть процесса личные возможности не позволяли.