Проект «Пианист»

Френч Кэт

empty-line/>

– В саду? На дворе же почти ноябрь!

Хани от души пожалела, что не едет сейчас домой на автобусе.

– Не в саду, – рассмеялась Люсиль, утягивая ее в темноту.

– Но там ничего нет, – возразила Хани и остановилась, когда безмолвная фигура зажгла в самой глубине сада фонари, указывая им путь – или завлекая в ловушку. – Ладно. Это было жутко. Чем еще пугать собрались?

Вот только пугать ее никто

не собирался. Света от зажегшихся на дереве крохотных белых огоньков хватало, чтобы разглядеть под ним старый сарай.

– Билли устраивает вечеринку в сарае? – изумленно переспросила Хани, подходя ближе.

На тропинке снова возник человек-тень. Судя по фигуре и маске – Билли.

– Дамы, – поклонился он Мими и Люсиль, которые отпустили Хани и формально склонили свои ведьминские шляпы. – Божественно выглядишь, дорогая, – обратился Билли к Хани, даже не скрывая, что осматривает ее с головы до ног.

Она закатила глаза, вздохнула, взяла его под руку и позволила увести себя на странную вечеринку. Надо будет дома пропустить чего-нибудь покрепче: похоже, резиденты разом свихнулись.

Перешагнув порог, Хани инстинктивно пригнулась, чтобы не угодить в паутину. Напрасно. Это был не дедушкин пыльный сарай из ее детских воспоминаний. А… салун из тридцатых или вагон-ресторан из старых фильмов. Негромко играло пианино, и кто-то стоял за устроенной из буфета импровизированной барной стойкой. Хани только со второго раза поняла, что роскошные рыжие кудри ведьмы – не парик.

– Таша!

Она выпустила руку Билли и почти пробежала оставшиеся до бара шаги.

– Желаете выпить, мадам? – спросила Таша, не выходя из роли, хотя все же подмигнула Хани, подавая ей стакан с чем-то зеленым и шипящим.

– Ваш столик готов, – сообщил кто-то сбоку.

Хани обернулась и обнаружила рядом с собой официантку-зомби в безукоризненном черном платье и белом накрахмаленном фартуке. Арбалетная стрела «пронзала» изящную шею Нелл, а темные круги вокруг глаз выглядели идеально. Смотрелось это все довольно жутко, хотя подруга сияла от радости.

– Нелл, что происходит?

Та посмотрела на свое обнаженное запястье.

– Вы вовремя, мадам. Прошу сюда.

Она провела Хани к небольшому столику, уставленному хрусталем и сверкающими приборами.

Затем выдвинула стул, и Хани присела, чувствуя себя в каком-то ирреальном мире. По всему сараю сияли свечи, а вдоль стропил свисали огоньки.

– Сейчас вернусь, мадам, – пробормотала Нелл, и только услышав, как закрылась

дверь, Хани поняла, что все ушли.

Боже, как странно. Может, она напилась в хлам, и все это ей почудилось?

Когда Нелл вышла, музыка прекратилась. Хани сидела, боясь пошевелиться. Вдруг мелодия полилась снова. Неровная, простая, милая и старомодная, хотя Хани прежде ее не слышала. Только услышав фальшивую ноту, она поняла, что это не запись. Кто-то сидел в углу за старым пианино – и судя по всему, кто-то не особо опытный.

Хани встала и медленно прошла туда. Ей хотелось увидеть пианиста, но она не решалась, боясь не пережить разочарование.

Музыка остановилась. Хани затаила дыхание. Казалось, даже время замерло, и наконец он заговорил:

– Билли меня научил.

Хал.

Он встал и обошел пианино. Хани прижала руки к груди и просто смотрела на него, впитывая взглядом, разумом, сердцем. На Хале была та самая черная рубашка, которую купил Билли пару дней назад.

Он выучился играть песню специально для нее. От этой мысли у Хани комок встал в горле.

– Похоже, можно прекратить поиски, – тихо сказала она, пытаясь осознать происходящее. – Куда ты уезжал?

Он приблизился, положил руку ей на бедро, а Хани в ответ прижала ладонь к его груди.

– Я никуда не уезжал.

– Все это время ты сидел здесь?

Невероятно. Он был так близко, а она понятия не имела. Хал кивнул.

– Прости, что сбежал, – извинился он, гладя Хани по щеке. – Мне нужно было подумать.

– Ты слишком много думаешь, – прошептала Хани. Хал притянул ее к себе и поцеловал в макушку. – Ну и как, пришел к каким-то выводам?

Они стояли, прижавшись друг к другу, словно танцоры.

– Да.

Хани коснулась губами видневшейся в горловине обнаженной кожи. Словно наконец оказаться дома.

– Я выбираю тебя, если все еще тебе нужен. Я эгоист. Твоя сумасшедшая радужная жизнь освещает мою, и я просто не могу уйти. Я люблю твои клубничные волосы, твои трусики-«недельку» и твою потрясающую попу сорок седьмого размера. – Он провел ладонью по спине Хани, и она прильнула к нему, изнемогая от желания. – Ты меня веселишь и дико бесишь. Ты охрененно смелая, Хани. – Хал глубоко вздохнул. – Я не могу быть счастлив без тебя. Я попытаюсь сделать тебя счастливой, если ты мне позволишь.