Проект «Справедливость»

Аксенов Даниил Павлович

Не нужно оглядываться, чтобы узнать, где я нахожусь. Помещение давно знакомо. Представьте себе сложенную из красного кирпича квадратную комнату примерно пять на пять метров. У нее нет ни окон, ни дверей, пол и потолок тоже кирпичные. Казалось бы, переверни эту комнату, поставь на ребро или вверх тормашками — и ничего не изменится. Однако на стенах горят длинные белые свечи в темных подсвечниках, будто указывая на правильное расположение. Дескать, стены — вот они. Откуда берется воздух или кислород для огня, я не знаю: в комнате нет никаких видимых щелей. Зато посередине пола стоит деревянный стул с черной, высокой и наверняка очень неудобной спинкой. На стуле сидит человек. Это Цензор.

Здесь следует сделать небольшое

отступление. Я буду использовать знакомые и простые слова, чтобы не усложнять рассказ. Например, когда говорю, что Цензор — человек, подразумеваю лишь, что он похож на человека. Толстый и короткий, с мясистым носом-картошкой, на макушке — пролысина. Одет в нечто вроде белой древнеримской тоги с золотой каймой. Цензор сидит и смотрит очень серьезно, будто готовится выступать перед Сенатом. Однако я очень сомневаюсь, что он — человек. Дело не только в том, что Цензор умудряется жить в комнате без входа и выхода, но также и в том, что его невозможно увидеть со спины. Если идти вокруг стула, то всегда будет казаться, что Цензор обращен к тебе лицом. Это не зависит от того, сколько людей в комнате: он будет обращен лицом к каждому.

— Рад снова видеть тебя, Глеб, — тихим голосом произнес свою обычную фразу Цензор.

— А уж как я рад! — откликнулся я вполне искренне. — Меня же чуть не подстрелили. Было всего три двери, а я умудрился правильно открыть лишь последнюю. Несколько секунд задержки — и все. А старика, хозяина квартиры, убили. Вот мерзавцы! Он наверняка столько раз стоял лицом к лицу с настоящими врагами, победил в войне, а его застрелил какой-то уголовник.

— Очень жаль, Глеб. — Цензор не повысил голоса и смотрел на меня, не моргая. — Кто в вас стрелял?

— Не знаю. — Я с досадой махнул рукой. — Я успел сообщить своим. Пусть сами разбираются.

Цензор не ответил. Он дышал равномерно, и было видно, как тога на груди слегка приподнимается в такт дыханию. Я все-таки ждал реплики, но Цензор молчал. Его редкие темно-коричневые волосы казались чистыми, хотя кто знает, сколько он тут сидит.

Я уже собрался нарушить паузу и вновь начать разговор, как вдруг меня осенила догадка, и губы плотно сжались. Фраза Цензора «кто в вас стрелял?» была не просто фразой, а вопросом Места. Дело в том, что из этой кирпичной комнаты можно выйти двумя способами: либо оказаться в произвольном месте города, либо самому выбрать точку прибытия. Когда Цензор задает вопрос Места и ты отвечаешь правильно, то имеешь право попасть в любое место в городе, куда пожелаешь. Не угадал, не ответил — извини, окажешься в какой-нибудь дыре, из которой будешь долго выбираться, блуждая по незнакомым улицам.

— В меня стрелял высокий мужчина, блондин, лет тридцати. — Теперь я подбирал слова тщательно. — Он был одет в темно-синий пиджак и брюки. Больше о нем ничего не знаю.

— Неправильно, — покачал головой Цензор. — Идите, Глеб. До встречи.

Решение принято, и оно необратимо, я это знал. Не нужно больше ничего делать, надо только ждать. Кирпичные стены изменили цвет, посветлели, будто кто-то направил на них мощный прожектор. Но это, конечно, не прожектор, просто солнце над городом начало проникать сквозь истончающиеся стены. Один мой коллега, бывший технарь, в прошлый раз сказал, что стены не могут исчезать, растворяясь, словно кусок сахара в чае. Он прав, конечно, но в городе иные законы.

Вскоре от кирпичной комнаты и Цензора не осталось и следа. Я стоял на какой-то улице: с одной стороны — желтоватое трехэтажное здание с красивыми барельефами, изображающими то ли сатиров, то ли кентавров, а с другой — облицованный мрамором шестиэтажный дом с огромными черными дверьми и массивным парадным крыльцом. Солнце светило вовсю, и дома напоминали Петербург девятнадцатого века в ясную погоду. Я никогда не видел такой Петербург, но представляю его именно так: величественные здания, многочисленные скульптуры, гулкие

мостовые, прихотливо изгибающиеся перила мостов, кареты, степенные прохожие, одетые в сюртуки… в этом городе все то же самое. Он красив и солиден, однако его название — Лим.

Думаю, пришло время рассказать все, что знаю на этот момент о городе и его обитателях. Но для этого нужно мысленно перенестись на три месяца назад. Тогда меня впервые представили Цензору.

В один прекрасный день шеф вызвал новоиспеченного курьера и хладнокровно сообщил, что испытательный срок подходит к концу. Если я хочу продолжать работать на фирму и получить прибавку к окладу, то должен буду дать подписку о неразглашении коммерческих секретов, к которым меня допустят. Признаться, я не колебался ни секунды. Место мне очень нравилось, работой не перегружали, платили более чем щедро и обещали платить еще больше в обмен на подпись. Кто бы отказался? Я все подписал. И дальше началось самое интересное. Шеф подошел к двери, открыл ее, но вместо того, чтобы выйти со мной из кабинета, пригласил меня войти в непонятно откуда взявшуюся комнату из красного кирпича, где сидел господин в древнеримской тоге, одаривший меня маленьким серебристым медальоном.

Сразу выяснилась занятная деталь. Моя подпись оказалась ненужной: любой человек, пройдя через Цензора, изменялся — утрачивал способность обсуждать некоторые темы. О них можно было сколько угодно думать, но писать, говорить или показывать знаками — нет. Город блюл свою тайну, и это было покруче подписки о неразглашении.

Любопытство одолевало меня, но, увы, свободно расспрашивать окружающих я уже не мог, оставалось довольствоваться тем, что вижу. Мне сказали, что потом ограничение на разговоры притупится, я смогу говорить почти обо всем с теми, кто посвящен в тайну Лима.

Город казался очень большим и был окружен стеной. В нем обитали люди, местные жители, всеми делами заправляла ратуша. А самое главное — многие вещи работали тут не так, как в моем мире. Здесь нет двигателей, электроники и огнестрельного оружия, но зато есть то, что некоторые назвали бы магией. Эту «магию» я попытаюсь описать как можно более подробно, настолько, насколько сам понимаю.

Представьте, что пространство пронизано некоей энергией. Ее не все видят, но те, кто видит, способны брать и превращать энергию в известные формы, пропуская через свой внутренний резервуар. Если маг хочет получить, к примеру, огненную стрелу, то должен взять часть энергии из своего резервуара и наложить ее на форму, причем хорошо изученную и отработанную. Мне уверенно сказали, что существует семьдесят два раздела магии, каждый из которых включает десятки форм. Чаще всего используется около дюжины разделов, но любой ценящий свою жизнь маг будет стараться узнать как можно больше форм, чтобы научиться защищаться от них. К сожалению или к счастью, не все разделы доступны, некоторые из них считаются потерянными. Но интересно и то, что, например, фехтование тоже опирается на несколько разделов магии. Любой опытный фехтовальщик здесь — маг, и его удары отнюдь не просты.

Мне хотелось знать, что это за город такой и для чего он нужен. Как он связан с моим миром и кто такой Цензор? Отчего, к примеру, в магии именно семьдесят два раздела, а не семьдесят три или девяносто пять? У меня была масса вопросов, но я поначалу собирал информацию по скудным крохам.

К тому времени мне удалось выяснить, что фирмой «Уральская проволока» управляют обитатели этого города. Они никогда не появляются в моем мире, а предпочитают действовать через подставных лиц. Люди ли они? Не знаю, но местные жители, те, кого я вижу на улицах и в закусочных, — самые настоящие люди. Зато я был уверен, что наша фирма и соседние в том же здании — не единственные в своем роде. Земляне на улицах Лима попадались часто, и я сразу узнавал их. По одежде, спросите вы? По походке и поведению? Нет, но об этом чуть позже.