Проект «Справедливость»
Шрифт:
То ли мне повезло, то ли «обитатель миски» в последнее время стал часто заглядывать в свою посудину, но вскоре однородная поверхность потолка была разрушена появлением человеческого лица. Мне сейчас плохо видно, но я уже знал это лицо по нескольким кратким встречам в замке губернатора. На меня смотрел старик с короткой стрижкой, опущенными вниз уголками губ, небольшим носом и внимательными глазами. Мое изображение, наложенное на картинку, мешало видеть все в деталях, но старик отчетливо улыбнулся мне. Его указательный палец стал показывать на грудь, на черный жилет, а губы зашевелились. Он был одет, кроме жилета, в белую рубашку с высоким воротником. На жилете
Я тоже бил себя в грудь и произносил свое имя. Старик благожелательно улыбался, кивал, будто все услышал, но продолжал говорить два своих слова, словно предлагая мне повторить их. А как я мог, если ничего не понимал?! Мне все-таки нужно взять несколько уроков у сурдопедагога, учащего глухонемых читать по губам.
Время совсем уже поджимало, и я с поклоном попрощался с загадочным собеседником. Затем опустошил миску, протер мягкой тряпочкой и вложил в пыжиковую толстую шапку, которую давным-давно подарила мне мама. Шапка отправилась на полку для одежды, расположенную в коридоре рядом с входной дверью. Полагаю, в этом месте, которое на виду, вряд ли будут искать. Сюда заглянут в последнюю очередь и лишь при систематическом длительном обыске.
«Ситроен» приветливо мигнул подфарниками, когда я открыл его электронным ключом. Клуб располагался неподалеку от моего дома. Я хотел заехать за девушкой, но она сказала, что доберется сама.
Уже почти совсем стемнело, но огни пролетающих мимо машин пока казались тускловатыми в свете еще не полностью ушедшего дня. Я подъехал к клубу, украшенному синей неоновой вывеской «Подземка». Необычное название, но, конечно, с улицей Ослиц по необычности не сравнится.
Мне удалось припарковаться неподалеку: просто кто-то отъезжал на синем ВАЗе и место освободилось — повезло! Я вышел из машины, прошел по тротуару и остановился у блестящих черно-красных дверей клуба. Звуки музыки вырывались на улицу, когда двери распахивались.
Долго ждать не пришлось: к клубу подкатил черный «рено». Я узнал пассажиров: на месте водителя сидел мой друг детства Юра, а рядом — его сестра Вика, с которой у меня свидание. Юра — невысокий парень с вечно взъерошенными каштановыми волосами. Он суетлив и непоседлив, так и норовит влипнуть в какую-нибудь историю. Вика, в противоположность брату, спокойная девушка. Ее осветленные волосы были собраны в пучок на затылке.
Я помог Вике выбраться, а затем подошел к Юре, чтобы пожать ему руку.
— Знаешь, Глеб, у меня плохие новости, — вместо приветствия сказал он. — Леня-то того… умер!
— Как — умер?! — удивился я, от огорчения едва не выронив трость. — Болел, что ли?
Леня был еще одним моим другом. Мы с ним и с Юрой в детстве составляли неразлучную триаду. Все делали вместе! Ходили в кино, интернет-клубы, даже втроем записались на хоккей, когда нам было по девять лет. Но со спортом не сложилось, всем нам помешала лень и несобранность, как говорили тренеры.
— Не болел. — Юра печально покачал головой. Он хотел было выйти из машины, но передумал: остался сидеть на месте водителя и разговаривал со мной через открытое окно. — Сгорел насмерть. Напился и сгорел. Знаешь, как это бывает? Лег с
Известие, прямо скажем, обескураживающее. Хотя я с Леней уже давно не общался, но ощутил неприятное чувство пустоты в груди. Друг детства как-никак! Рановато ему еще на тот свет.
— У него же была собака, — отчего-то сказал я. — Очень умный, породистый пес. Ризеншнауцер! Почему собака не разбудила, когда он заснул? Я читал о нескольких таких историях. Собака могла хотя бы залаять, а крупная — вообще стащить его с постели. Такие погорельцы ведь от дыма погибают, быстро задыхаются, не просыпаясь. А если разбудить, то можно спасти!
— Да какая там собака! — Юра поморщился и махнул рукой. — Нет уже никакой собаки. Сдохла еще полгода назад. Ты ведь Леню не видел, а он превратился в настоящего психа за последнее время. Пес что-то сделал не так, а Леня его избил. Так сильно избил, что он сдох. Вот тебе и собака.
— Убил свою собаку?! — поразился я. — Он вообще спятил?!
— Да он и раньше-то был не вполне того. — Юра покрутил пальцем у виска. — Мы просто в детстве внимания не обращали, а я вот иногда вспоминаю… Ты разве не помнишь?
Признаться, не все эпизоды детства отложились в памяти. Кое-что я помнил отчетливо, но многое было как в тумане. Почему-то с каждым годом все меньше и меньше думал о раннем периоде своей жизни.
— Не помню, — ответил я. — А что он делал-то? Не помню ничего необычного. Был как все.
— Как все? — улыбнулся Юра. — Ну ты даешь! Забыл, как он птиц мучил? Ловил, а потом у живых отрывал перья. Забыл, что ли?
— Хм… забыл, — ответил я. — Каких еще птиц? Голубей?
— И голубей тоже. Эх, дырявая у тебя голова, Глеб. Ну ладно, мне пора. Развлекайся тут. — Юра начал закрывать окно, но вдруг снова обернулся ко мне: — А котенка хоть помнишь? Как Леня его взял за хвост, размахнулся и убил, швырнув в кирпичную стену? Нам тогда лет по восемь было.
— Не помню, — покачал я головой. — Какого еще котенка? Я это точно видел?
— Конечно, видел! — удивленно воскликнул Юра. — Мы же тогда втроем залезли на старую швейную фабрику. А там был этот котенок! Фабрику-то помнишь?
Фабрику?! Старую швейную фабрику?! Догадка пронзила меня, как удар молнии. Я вдруг вспомнил все так отчетливо, словно это было вчера. Склад швейной фабрики с каменными стенами, деревянным полом и тюками тканей… Мы туда залезли через окно на чердаке. Нам действительно было по восемь лет. Мы светили фонариками, и среди тюков обнаружили веселого котенка. Черно-белого котенка, который хотел с нами играть! Леня первым завладел животным. Ни я, ни Юра не успели его остановить, как вдруг он размахнулся и швырнул котенка в стену. Я теперь это отчетливо помню. Но помню и другое! А именно: что та швейная фабрика из моего детства была как две капли воды похожа на швейную фабрику в старом городе, из которой не было выхода. И котенок был таким же. Он ничем не отличался от того котенка!
— Ну ладно, мне пора. — Юра неправильно истолковал мое потрясенное молчание. — Опаздываю совсем. Have fun, как говорят америкосы!
Он нажал на газ, и машина тронулась. Я с трудом пришел в себя и бросился за ним, хватаясь за рукоятку двери:
— Стой, стой! Подожди!
Раздался резкий звук тормозов.
— Глеб, ты с катушек слетел?! — заорал Юра. — Что делаешь?! Зачем под машину бросаешься?!
— Послушай, — я торопился задать главный вопрос, — раз уж у тебя такая хорошая память, то скажи: ты помнишь зулуса, ассирийца и конкистадора? Помнишь их? Да?!