Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.)
Шрифт:
Появились, однако, согласно приказам Врангеля от 14 апреля и 5 мая, другие комиссии – военно-судные, для расследования и вынесения приговоров по делам о грабежах, разбоях, самовольных реквизициях, совершаемых военнослужащими. В сентябре их было уже 28. Но офицеры, заседавшие в комиссиях, не желали в силу корпоративной солидарности судить своих товарищей. В лучшем случае крестьянам выплачивали смехотворную компенсацию. Еще одной «благотворительной» акцией Врангеля было изъятие дел лиц 10—17-летнего возраста из ведения военно-полевых судов.
Тем временем постепенно, но последовательно устанавливается дисциплина: замолкают или удаляются из Крыма интриганы, успокаиваются войска, преследуются уголовники. В то же время – затихают думы, столь буйные во времена Я. А. Слащова, почти прекращаются забастовки. Фрондировало казачество, не скрывавшее своих чувств к добровольцам после Новороссийска, когда последние
Исключительное внимание П. Н. Врангель уделял идеологии. Постулат оставался прежним: «великая, единая и неделимая», однако приобретал все новые оттенки, что лишний раз подтверждало гибкость врангелевской политики. Место скомпрометировавшего себя и ликвидированного в апреле деникинского Осведомительно-агитационного отделения (Осведомительного бюро, Отдела пропаганды) – ОСВАГа – заняли церковь, официозная и монархическая пресса, субсидируемая и снабжаемая привозимой из-за границы бумагой отделом печати при правительстве. Приказом Врангеля от 18 июля на местах создавались представительства Южно-Русского телеграфного агентства, подчиненные отделу печати609.
Врангель, будучи глубоко верующим человеком, не уставал пропагандировать и насаждать православие как духовную опору будущей возрожденной России. Земельный закон вернул церкви ее владения. При правительстве было создано Временное высшее церковное управление епархий Юго-Востока России во главе с Вениамином (И. А. Федченковым), который в качестве епископа армии и флота осуществлял руководство священниками во всех воинских частях. Врангель, полагаясь отныне на духовенство, ликвидировал армейские политотделы. Повышенное внимание к религии отразилось и в учреждении 30 апреля ордена во имя Святителя Николая Чудотворца, кстати, именно по предложению церкви.
С конца 1919 – начала 1920 года заметно активизировалось русское национальное движение. В 1920 году в Севастополе, Симферополе, Феодосии, Ялте действовали группы Союза русских национальных общин.610.
При Врангеле выходило около 20 газет. Сразу после 22 марта была отменена предварительная цензура на повременную печать. Редакторы и издатели взвыли: это еще хуже. «С отменой цензуры мы перестаем перед собой кого-либо видеть. Но… накопляют «преступный материал» – и в один прекрасный день, как гром среди ясного неба – беспощадная репрессия»611. Цензура была восстановлена, и вскоре газеты «заполнились» белыми пятнами. Доходило до курьезов: однажды цензура выбросила официальную речь… Врангеля, самого деятельного, иронизировали тогда по поводу бесчисленных приказов и речей, сотрудника крымских газет, как «слишком революционную», другой раз забраковала заметку А. В. Кривошеина, поскольку она «подрывает существующий государственный порядок»612.
Цензура приостановила либеральный «Юг России»; черносотенные «Царь-Колокол» за обвинения правительства в демократизме, «Русскую Правду» – за погромную агитацию.
В сентябре разыгрался скандал с заведующим отделом печати журналистом Г. В. Немировичем-Данченко. Оказалось, что под разными псевдонимами в печатных органах стали появляться статьи, резко критикующие работу тыловых учреждений и при этом оперирующие данными, недоступными рядовым обозревателям. Автором их был не кто иной, как сам Немирович-Данченко. По рекомендации П. Б. Струве, Врангель 24 сентября заменил его профессором истории Г. В. Вернадским. «Приходило, конечно, много деятелей печати, – вспоминал Вернадский о своей службе. – Почти все они понимали трудность положения и соответственно сами себя ограничивали (выделено нами. – Авт.) в своих газетных
Среди наиболее читаемых были либеральные, порой чуть с социалистическими привкусом, издания, социалистических газет в Крыму не выходило, за единственным исключением: постоянно преследуемой – «Наш Путь», органе Совета профсоюзов Ялты, «исполняющей должность рабочей газеты»614 (редактор В. А. Базаров). Продолжал печататься журнал «Крымский Кооператор» (Симферополь).
О. М. Мурасов благополучно довел до ручки газету Временной особой комиссии о вакуфах «Крым Мусульманлары Садасы» («Голос Крымских Мусульман»), не пользующуюся авторитетом в крымско-татарской среде и прекратившую свое существование в июле. Типографию, в которой она печаталась, Вакуфная комиссия передала в аренду за 50 тысяч рублей «некоему лицу», которое, в свою очередь, передало ее Б. А. Суворину615, где тот и стал издавать собственную монархическую газету «Время Бор. Суворина» (Симферополь). Правда, появилось новое крымско-татарское издание – журнал «Ешиль Ада» («Зеленый Остров», то есть Крым), который редактировал А. А. Одабаш. Это издание носило чисто литературный характер, выходило без препятствий со стороны властей, но не было популярным в татарской среде616. С июня 1920 года на крымско-татарском языке начал выходить журнал «Бутоны Крыма»617.
Своим рупором Врангель сделал умеренно-официальную «Великую Россию» (редактор В. М. Левитский, среди сотрудников – В. В. Шульгин, П. Б. Струве, Н. Н. Львов, Н. Н. Чебышев)618.
Партийная жизнь во врангелевский период замирает. Умеренных социалистов не слышно. Примолкли и кадеты. В партии конституционных демократов не было единства взглядов на отношение к Врангелю, тем более, что Главнокомандующий их третировал.
16 мая в Симферополе в губернаторском доме открылся созванный по приказу Врангеля Всекрымский мусульманский (татарский) съезд. Из 44 делегатов прибыло 20 (по другим данным – 42 делегата619. Возможно, многие опоздали). Евпаторийцы приехать не смогли «благодаря» реквизиции подвод, а феодосийцы – опасаясь грабежей на дорогах. А. С. Айвазов отмечал, что из крымско-татарских националистов на съезд никто не явился, 99 процентов его состава составляли мурзаки, духовенство и бывшие чиновники при Магометанском духовном правлении. Его самого, проживавшего тогда в Алупке под подпиской о невыезде, упорно приглашал присутствовать Таврический губернатор Ф. П. Перлик, гарантируя неприкосновенность.
Открытие съезда почтил своим присутствием Главнокомандующий. Из его речи: «Приветствую Вас и в Вашем лице татарское население Крыма, которое неизменно и в настоящую тяжелую годину боролось за честь и славу матери-России. (…) Выполнение татарским населением военной и конской повинности должно показать, насколько оно стремится прийти на помощь общему делу». Далее Врангель говорил об «удовлетворении культурно-просветительных и некоторых экономических нужд татарского населения», избегая конкретики620. По словам Айвазова, Врангель заявил: «Духовенство не умело воспитать молодежь, а дворянство избаловало крестьян. Современная мусульманская молодежь не признает власти, не признает своих традиций, не признает религии, не признает дворянства и не идет по стопам славных предков. Они требуют какую-то культурно-национальную автономию. Вот у меня имеются основные законы курултая, молодежь требует, чтобы я официально признал их Конституцию и т. п. Кто желает автономию, тот должен идти на фронт воевать с большевиками, нечистыми, сначала победа над врагом, а потом автономия.
Вот, господа мусульмане, дайте нам побольше солдат, принудите ваших сыновей явиться в наши доблестные ряды. Мусульмане – хорошие воины. Только нужно им это втолковать»621.
Демагогическую речь Врангеля дополнил Перлик. Рассчитывать на получение татарами автономии не приходится, заявил он, максимум – самоуправление в религиозно-просветительской области622. Айвазов после речи Врангеля со скандалом покинул съезд и скрылся.
17 мая в уездном земстве произошли частные совещания делегатов съезда, часть из которых выставила политические требования, прежде всего восстановление национального парламента, однако у большинства это предложение поддержки не нашло. На следующий день на пленарном заседании выяснилось, что ни один из стоящих в повестке дня вопросов не готов к обсуждению. С целью их подготовки были образованы три комиссии: духовно-религиозная, культурно-просветительная, по самообложению и управлению вакуфным капиталом. Очередное заседание было назначено на