Проект "Вервольф"
Шрифт:
Живот громко заурчал, напоминая, что я давно ничего не ел и пора бы озаботиться поисками пищи.
Кухня нашлась в левом крыле дома, за анфиладой богато обставленных комнат. Огромная, как и все помещения особняка, она вмещала в себя с десяток шкафов и шкафчиков, настоящую печь на дровах, газовую плиту, холодильник и два длинных стола, на которых готовили еду. На вбитых в стену крюках висели сковороды разных размеров: от полуметра в диаметре до чайного блюдца. Котлы, котелки и кастрюли сверкали отполированными боками на полках деревянных стеллажей. Из настольных подставок широким веером торчали ручки ножей, а на
Я пошарил по шкафам и шкафчикам. Почти все они были заставлены посудой, только в двух хранились продукты. В одном хлеб и разные крупы в стеклянных баночках, в другом специи, о чём я догадался по запаху, даже не открывая дверок.
Я взял каравай, отрезал половину и потопал к холодильнику. Дверь открылась с тихим причмокиванием, под морозилкой сразу загорелся свет. Внизу, в специальных отсеках, свежие овощи. На полках — три палки копчёной колбасы, половина круглой головки сыра, завёрнутый в пергамент окорок, бутылка красного вина, полная каретка яиц и стеклянная маслёнка с куском жёлтого масла внутри. На дверке — в ячейках держателя — две маленьких бутылочки баварского пива и одна большая с минералкой.
Вино и пиво я трогать не стал, а вот сельтерскую с колбасой и сыром позаимствовал.
После обеда, повеселевший и полный сил, я собрался навестить фабрику доктора Кригера. Конечно, неплохо было бы заглянуть перед этим в лабораторию, но я подумал, что Гитлер будет отслеживать мои перемещения и решил сначала выполнить приказ, а уж потом заняться своими делами.
В парадной я столкнулся с «моей» женой. Она недавно откуда-то вернулась и стояла с фетровой шляпкой в руках, на которой сверкали капли растаявших снежинок. Густые волосы рыжими волнами рассыпались по беличьей шубке, на щеках играл румянец, изумрудные глаза радостно сверкали. Чёрные шерстяные чулки выглядывали из-под широкой жаккардовой юбки в тон тёмно — коричневым ботинкам на высоком каблуке.
— Ты куда-то собрался, милый? — спросила Сванхильда, изящным движением повесив шляпку на рог вешалки.
— Да, решил навестить Кригера. Ты вчера говорила: он хочет поговорить со мной, — сказал я, помог ей снять шубку и повесил на крюк под шляпкой.
— Так поздно? Но ведь скоро ночь! Ты не боишься?
— Кого, дорогая? Волков или мороза? Мы живём в Германии, самой спокойной стране в мире. Бояться надо фюрера: он дал мне мало времени и пригрозил расправой, если я не управлюсь в срок.
Сванхильда присела, чтобы развязать шнурки, но я успел заметить промелькнувшее в глазах ликование. Странно, с чего она радуется грозящей мужу перспективе? Надеется на счастливую жизнь со Шпеером? Так он вряд ли дольше барона протянет. Насколько я понял, оберфюрер типичный карьерист и ничего ценного из себя не представляет. Ну да ладно, не хватало ещё в подробностях интимной жизни нациков разбираться. Тут и без меня миллион своих Фрейдов найдётся.
— Ты не вызовешь машину? — спросил я, направляясь к брошенным в углу сапогам.
«Опять ноги морозить! Валенки, да валенки, ой, да не подшиты, стареньки…» — мысленно промурлыкал я знакомую с детства песню и почувствовал, как губы помимо воли расползаются в улыбке.
— Конечно, дорогой, сейчас.
Шурша юбкой,
Я натягивал второй сапог, когда баронесса появилась в прихожей.
— Машина скоро будет. Я так понимаю, тебя сегодня не ждать?
Я кивнул, притопнул, проверяя, удобно ли ногам, и потянулся за шинелью.
— Опять мне ночевать одной, — она испустила театральный вздох. Я посмотрел на неё, но она опустила голову, скрывая весёлые искорки в глазах. — Ну что ж, мне не привыкать, я и так почти всю жизнь провела в одиночестве.
— Постараюсь скоро вернуться, — сказал я, снял фуражку с вешалки и водрузил на голову.
— Не надо! — воскликнула Сванхильда, чем вызвала у меня неподдельное удивление: хоть бы постеснялась при муже так откровенно хвостом крутить. Тем временем «жена» подошла ко мне, стряхнула с погона невидимые пылинки, обняла за шею и, прижавшись губами к уху, прошептала: — Фюреру нужен результат, тебе — слава. Не торопись, милый, иначе всё испортишь. Лучше десять раз всё проверь, убедись, что всё работает, и только потом возвращайся с победой.
Она поцеловала меня по — дружески в щёку, стёрла следы губной помады, пошевелила пальчиками в прощальном жесте. Я кивнул и, не желая больше присутствовать при этом спектакле, вышел за дверь.
Сегодня погода радовала отсутствием ветра. Снежинки медленно кружились в прозрачном воздухе, падали на донышко фуражки, погоны, оседали на рукавах шинели, белыми пушинками ложились на сапоги.
Солнце давно уже скрылось за горизонтом, и на звёздном небе вовсю хозяйничала луна, придавая домам мистический вид. Я представил, как красиво здесь было до войны, когда город купался в огнях витрин, а фонари освещали улицы, по которым с весёлым звоном допоздна колесили трамваи. Жизнь так и кипела, повсюду слышался радостный смех, звучали весёлые голоса, всю ночь напролёт работали клубы, кафе и кинотеатры, в Берлинской опере каждый месяц шли премьеры.
Теперь всё было не так. Из-за комендантского часа и строгого режима светомаскировки красивый город каждую ночь погружался во тьму и замирал до следующего утра. Тишину нарушали только топот сапог армейских патрулей, робкие свистки паровозов, да тарахтение редких автомобилей.
И ради чего? Ради амбиций жалкого ефрейтора, мечтавшего поработить мир? Как это неправильно и глупо. Жизнь и так достаточно коротка и хрупка, чтобы тратить её по пустякам и уж тем более нельзя отбирать её у других лишь потому, что они с тобой не одной расы или племени.
Слева послышался нарастающий рокот мотора. Он всё приближался. Наконец показалась и сама машина с чёрными накладками на фарах. Сквозь узкие щёлки маскировочных устройств еле пробивались плоские пучки света. Их едва хватало, чтобы разглядеть хоть что-то впереди «опеля». Водитель буквально нащупывал дорогу, и я даже посочувствовал бедолаге.
Хорошо хоть снег и луна добавляют видимости. Мы ведь, чай, не по городу кататься будем, где всё строго по линеечке построено, а в горы поедем. Там и в обрыв сковырнуться недолго, чуть зазевался — и привет: даёшь наглядную иллюстрацию силы земного притяжения! Может, зря я решил отправиться в горы на ночь глядя?