Проект «Юпитер»
Шрифт:
— Как у него меняется настроение! Я думал, он улетал на острова, чтобы спрятаться от журналистов, — Джулиан внимательно посмотрел на Амелию. — Или, может быть, он возвращается в основном для того, чтобы увидеться с тобой?
— Он этого не говорил.
— Но ведь это он оплатил тебе билеты, разве нет? У тебя в этом месяце осталось слишком мало кредиток.
— Конечно, оплатил, — Амелия скрестила руки на груди. — Я помогала ему в исследованиях. Тебя, кстати, он тоже будет рад там видеть.
— Я и не сомневался. Но я лучше займусь исследованиями несколько
— Ты никогда не попросил бы меня об этом.
— Это не ответ.
Амелия присела на диванчик.
— Ну, хорошо. Если бы ты попросил меня не ехать, мы бы подрались. И победила бы я.
— Ты думаешь, только поэтому я не прошу тебя остаться?
— Не знаю, Джулиан, — Амелия чуть повысила голос — в отличие от некоторых я не умею читать чужие мысли!
Джулиан сунул журналы в сумку и тщательно закрыл ее на замок.
— На самом деле мне все равно — поедешь ты или нет, — примирительно произнес он. — Мы все равно когда-нибудь должны были через это пройти, так или иначе.
Он сел на диван рядом с Амелией, не касаясь ее.
— Так или иначе, — повторила Амелия.
— Пообещай только, что не останешься там навсегда.
— Что?
— Те из нас, кто умеет читать чужие мысли, еще немного умеют предсказывать будущее, — сказал он. — В течение следующей недели всем людям, занятым в проекте «Юпитер», пришлют уведомления об увольнении. Я прошу тебя только об одном — если Питер предложит тебе место, не соглашайся сразу, не подумав. Ладно?
— Хорошо. Я скажу ему, что должна обсудить это с тобой. Этого достаточно?
— Это все, о чем я прошу, — Джулиан взял Амелию за руку и легонько прикоснулся губами к ее пальцам. — Только не спеши — и все.
— А как насчет… Хорошо. Я не буду спешить, но и ты не спеши.
— О чем это ты?
— Бери телефон и закажи билеты на другой рейс, попозже, — Амелия погладила его по бедру. — Я не выпущу тебя из дома, пока ты не удостоверишься, что ты — единственный человек, которого я люблю.
Джулиан задумался на мгновение, потом взялся за телефон. Амелия скользнула на пол и начала расстегивать его брюки.
— Договаривайся побыстрее…
Последняя пересадка была у меня в Чикаго, но самолет летел чуть дальше Побережья, так что я имел возможность посмотреть с высоты на знаменитое «внутреннее море». Впрочем, назвать это «морем» можно было лишь с большой натяжкой, размером оно было вполовину меньше Великого Соленого озера. Но впечатление все равно возникало грандиозное — ровный голубой круг, обведенный со всех сторон белыми ниточками прогулочных дорожек.
Место, в которое я направлялся, находилось всего в шести милях от аэропорта. Такси здесь стоило кредиток, зато велосипеды давали бесплатно, так что я взял велосипед. Было жарко и пыльно, но физическая нагрузка даже доставила мне удовольствие — я целый день просидел без движения в самолетах и аэропортах.
Здание
Мужчина лет шестидесяти, в пасторском воротничке, надетом с обычной одеждой, открыл дверь и впустил меня в дом.
В прихожей стоял простой белый ящик безо всяких украшений, с крестом на одной стенке и ликом Христа на другой. Еще там стояла узкая и жесткая скамья у стены, простенькие неудобные стулья и столик с разложенной на нем духовной литературой. Мы прошли через двойные двери в столь же просто обставленную гостиную.
Отец Мендес оказался испанцем. Несмотря на солидный возраст, в его черных волосах почти не было седины. Исчерченное глубокими морщинами лицо пересекали два старых шрама. На первый взгляд он выглядел довольно устрашающе, но тихий голос и спокойная, доброжелательная улыбка развеивали это впечатление.
— Простите, что мы не приехали встретить вас, как подобает. У нас нет своей машины, и мы не слишком часто отсюда выезжаем. Это помогает сохранить общее мнение о нас как о безобидных, немного сумасшедших стариках.
— Судя по тому, что рассказывал доктор Ларрин, ваше «прикрытие» не слишком далеко от правды.
— Да, мы несчастные уцелевшие жертвы первых экспериментов с боевыми машинами типа «солдатиков». Когда нам приходится покидать этот приют, люди обычно сторонятся нас.
— Значит, вы не настоящий священник…
— Настоящий. Вернее, я действительно когда-то был священником. Но меня лишили сана за убийство, — он остановился у простой двери, на которой висела табличка с моим именем, и отворил ее. — За изнасилование и убийство. Это ваша комната. Когда освежитесь с дороги, приходите в атриум, это в дальнем конце коридора.
Моя комната оказалась не такой аскетичной, как прихожая и гостиная. Пестрый ковер на полу и современная подвесная кровать странно контрастировали со старинными креслами и столиком на колесиках. Еще в комнате имелся небольшой холодильник — в дверце стояли прохладительные напитки, пиво, бутылки с вином и чистой водой, стаканы. Я выпил стакан воды и стакан вина, потом снял униформу и аккуратно сложил, чтобы не помялась — обратно я тоже собирался ехать в мундире. Затем я быстро принял душ, переоделся в более удобную одежду и отправился искать этот самый атриум.
Левая стена коридора была совершенно гладкой, а по правую тянулся ряд таких же дверей с именными табличками, как та, что вела в мою комнату. Все таблички, кроме моей, явно висели здесь уже давно. Дверь с матовым стеклом в конце коридора открылась автоматически, сама собой, как только я к ней подошел.
Я замер, как громом пораженный. За дверью оказался тенистый хвойный лес. Оглушительно пахло кедровой смолой, где-то тихонько журчал ручеек. Я поднял голову — да, наверху действительно увидел настоящее голубое небо. А ведь я точно ни с кем сейчас не подключался, и это не могло быть картиной из чьих-то воспоминаний!