Профессия: королева

Стриковская Анна Артуровна

Разлеглись в одних рубашках на голое тело на одеяле, закрыли глаза... Я чтобы отдохнуть, а Дин чтобы не видеть творящегося безобразия.

Отделенные от нас всего лишь кустом, на котором сохли одежки, на другом одеяле валялись полуголые мужчины в одних подштанниках. Ситуация по здешним понятиям — предел падения для тех и для других. Но в экстремальных условиях этикет и приличия превращаются в бессмысленную и бесполезную труху. Я бы сейчас и рубашку с себя стянула, она влажная. Правда, тогда Дин с ума сойдет, она и такое нарушение с трудом пережила. Но все-таки моя фрейлина разумная девочка,

другие бы мне тут концерт закатили, а эта молчит и только глаза у нее по семь копеек.

Мы не прятались. Увидеть нас с берега было невозможно, а на реке никого не было. Странно, на Зенте очень оживленное судоходство, а нам не встретилось ни одного суденышка. Но думать об этом сейчас было лень.

Ветер, на реке бросавший в нас воду, на берегу быстро сушил наши вещи. Не прошло и часа, как я смогла сменить влажную рубаху на сухую, а часа через два одеться полностью.

И вот тогда вспомнилось мое решение связаться с Таргом. Я напомнила Ангеру о его обещании и получила ответ, убивший меня на месте.

Связи не будет. Почтовик промок вместе с зачарованной бумагой, а вода смывает любую магию. Теперь это просто красивая папка, вернее, бывшая красивая папка. От воды она раскисла, покоробилась, потеряла форму и цвет. Что уж говорить о бумаге? Листочки даже на подтирку больше не годились.

Мне захотелось кого-то пришибить. Ведь могли воспользоваться этой возможностью перед выходом! Нет, надо было зудеть и выносить мозг вместо того, чтобы просто сделать дело!

Разозлившись, я сунула магу в руки котелок с утренней кашей.

– На. Жри, и других не забудь покормить.

– Лиена, ты на меня злишься?

Его очаровательные голубые глазки глядели так проникновенно... Любая девчонка бы растаяла, только вот на меня они с самой первой встречи не действовали. Не произвели впечатления и сейчас.

– А ты как думал?! Надо было посылать сообщение тогда, когда я тебя об этом просила и не выпендриваться!

– Кто же знал...

– Ты! Ты знал, что вода смывает магию и ничего не сделал, чтобы это предотвратить. Даже непромокаемость не наложил. Ангер, ты у нас, конечно, один из лучших магов королевства и знаешь кучу всего. Твой учитель постарался. Одному он тебя не научил: думать и рассчитывать наперед собственные действия.

На это Роген вдруг хохотнул.

– Думаешь, его учитель сам умеет думать? Это главная проблема сильных магов. Им кажется, что магией можно заменить все что угодно, в том числе и собственную голову.

А ведь верно. Тот же мэтр может меньше Ангера, а соображает лучше. И это не связано с возрастом, оба еще не старые. Ведь не сказать, что наш придворный маг — дурак. Наоборот, он очень умный, если дело касается его научно-магических проблем. А стоит делу коснуться простых вопросов, где наука ни к чему, нужно простое разумение и здравый смысл, он тут же пасует. Была у меня сотрудница, которая вечно косячила. Оправдывалась так: «Я думала, но не додумала». Вот и Ангер наш не додумывает. Простой логики ему не хватает.

Но неумение думать нашего мага не извиняет. По-моему глупость — не смягчающее вину обстоятельство, а отягчающее. Так, хватит его ругать, он уже совсем раздавлен чувством вины. Сейчас не время выяснять кто

виноват. Пусть попробует свою вину загладить и выправить положение.

– А исправить содеянное сможешь? Починить почтовик?

Ангер в недоумении вытаращил глаза, затем в них блеснул огонек понимания.

– Когда это, - он ткнул пальцев в изуродованную папку, - высохнет, я смогу снова наложить заклинание. Плохо, что бумаги нет.

– А если написать послание на чем-нибудь другом?

– На чем?

– Не на бумаге. На куске коры, например. Ее можно зачаровать?

По опыту знаю, что с гербовой бумагой это получается, хотя она не предназначена для магической почты. Если кора годится, я ее с окрестных кустов надеру.

Ангер пожал плечами. Значит, можно. Одно плохо: неизвестно сколько будет сохнуть папка. Это тебе не полотняные штаны. А тут даже костра толкового не разожжешь. В лесу на озерах было полно сушняка и бурелома, а здесь одни кусты, и сухих среди них не наблюдается.

Ладно, раз так, надо подкрепиться и выбираться к дороге.

Мы поели те припасы, которые для этого годились, остальные рассовали по мешкам. Когда же собрали остальной скарб, то стало ясно: мы это тащить не сможем. Одно дело, когда у тебя лодка и она везет, когда же все приходится переть на собственном горбу...

Мы без всякой жалости расставались с вещами, которые нас выручили в тяжелую пору. Все лишнее сложили в лодку и оттолкнули ее от берега.

Оставили по одеялу на брата, котелок, крупу, мед и чай. У Дин, Ромера и Рогена еще были остатки золота, а на дороге обязаны найтись постоялые дворы. Пилу бросили, а вот купленный мэтром еще в Фимаре топор и мою сковородку оставили. Я привесила свое любимое оружие к поясу. На всякий случай.

Теперь надо было только выйти на дорогу, которая, судя по карте, шла вдоль реки, то отдаляясь, то приближаясь. На каком расстоянии она проходит именно в этом месте мы могли только гадать: оно было за кромкой карты Рогена.

Полосу прибрежных зарослей миновали, идя впритирку к тому, что легкомысленно сочла меловым откосом. Там кусты росли реже и ниже, было легче.

Какой там мел! Мергель чистой воды, прямо как под Новороссийском! Мы быстро покрылись тонкой цементной пылью с головы до ног. Когда пылящий гравий под ногами кончился и началась нормальная, покрытая травой почва, я оглядела своих спутников и глупо захихикала. Казалось, все в одночасье поседели. Наше сходство явно увеличилось за счет цвета.

Но смеяться не стоило: мерзкая цементная пыль раъедала кожу и слизистые; уже через полчаса все обзавелись красными глазами и чесались как шелудивые.

Ангер стал ругаться, а наш дорогой мэтр пошевелил пальцами, покрутил головой и сказал:

Правее в овражке должен быть ручей. Идем туда, умоемся.

Правильный подход. Надо срочно смыть эту гадость, а то нагуляем себе дерматит и конъюнктивит.

Ручеек в овражке нашелся. Вернее, ручей в овраге: оба оказались не такими уж маленькими. Мы спустились к воде и долго плескались. Ромочка даже ухитрился встать на колени и опустить лицо в воду. Затем он пристроился на камне и стал поливать мне и Дин из котелка. Мне — по долгу службы, а ей — по склонности души.