Профессия: шерп

Прозоров Александр Дмитриевич

— А что, история только начинается? — удивился Денис.

— И вот представь себе, — с легким подвыванием продолжил Лёша. — Я привожу ее сюда. У нас поет душа, и мы кидаемся друг на друга с такой страстью, что о каждом мгновении можно написать целый роман. Я изучаю губами ее тело, она с каждым поцелуем тает, как свеча, и теряет что-то из своей одежды. Огонь желания разгорается, будто факел разгонного блока, от жара вот-вот шторы тлеть начнут. Последний рубеж падает, и потому я быстренько добываю из кармана вполне понятное защитное

приспособление, использую по назначению, продолжаю ластиться, добираюсь до цели. Она моя, она уже согласна на все… И тут вдруг я ощущаю, что в одном из мест становится слишком горячо. Причем уже не в переносном, а в самом прямом и натуральным смысле. Пока я колеблюсь, отвлекшись на эту загадку, становится уже не горячо, а типа как костер. А потом уже и вовсе, как паяльная лампа. А потом мне становится и вовсе ни до чего…

— И чего?

— Да ничего! — рявкнул Сизарь. — Картина маслом! Моя милая невинная хризантема лежит, прекрасная и обнаженная, в разобранной постели, а я ношусь, как ракета, матерясь во все горло, поминая всех святых и бесов и чертову бабу во всех ее многосложных окончаниях.

— Надо было снять! И помыться!

— А то ты один такой умный! — во все горло заорал Сизарь. — И снял, и мыл, и с мылом, и мочалкой тер! Знаешь, как больно?! Да чтоб я сдох, оно только хуже становится! Въедается еще глубже и жжет термитной смесью!

— Без подробностей, — попросил Тумарин. — А то мне от одного рассказа уже не по себе стало.

— Во-во! — ткнул в его сторону пальцем Алексей. — Короче, когда я начал немного соображать, моей нежной оранжерейной лилии уже и след простыл. И надо сказать, я ее вполне понимаю. После того, что она от меня услышала по поводу небес, прежних знакомых и женщин вообще, я бы сам с собой никогда в жизни больше не разговаривал. Светка, сволочь, добилась-таки своего!

— Почему Света? — уточнил Тумарин.

— А вот почему… — Молодой человек скатился с постели, подошел к куртке, выдернул из нагрудного кармана два презерватива, кинул Денису. — Посмотри, видишь у каждого в центре махонькую дырочку? След от шприца. Эта зараза вколола мне во все три вытяжку из красного перца.

— Дырочку вижу. Светиной подписи — нет.

— Во-первых, я ее знаю, — загнул палец Алексей. — Во-вторых, больше некому. А в третьих, это ее почерк. Я слышал, как она точно так же хотела отомстить своей подруге. Вся технология один в один. И шприц, и вытяжка, и место, в которое метилась. Это она, Светка. Можешь не сомневаться. Все совпадает четко.

— Хорошо, верю, — пожал плечами Тумарин. Теперь скажи, какого хрена ты мне звонил в три часа ночи и требовал немедленно приехать?

— А ты вот попробуй, натяни такую резиночку, — предложил Алексей.

— Э-э-э… — вскинул брови Денис. — Это нужно понимать как то, что ты дико извиняешься, поскольку находился в состоянии болевого шока?

— Ну, типа того, — вздохнул Сизарь. — Был маленько не в себе.

—

Но почему мне, а не ей? — все-таки не понял Тумарин.

— Я знаю, как ей отомстить. — Алексей сел напротив Дениса на край постели. — У меня пару месяцев назад такая история случилась… Впрочем, нет, неважно. Просто хорошая идея. Короче, заходим на ее страницу в «контакт», берем крупные фотки, потом открываем любой порносайт, качаем оттуда «порево», делаем в фотошопе картинку, а потом выкладываем на ее страничку, на сайт ее газеты, на страницы, куда ведут ссылки с ее газеты, суем в ее интернет-резюме, на сайт общаги…

— Ты с ума сошел? — покрутил пальцем у виска Тумарин. — Мыслимое дело — девку так жестоко подставлять?

— А красный перец в гондон капать — это дело нормальное?! — заорал Лёша. — Ты хоть примерно представляешь, что мне пришлось перенести?!

— Ну… Может, она тебя приревновала?

— Я ей кто? Муж? Любовник? Сват, брат, отец? Какого хрена?!

— А может, вы эти свои родственные отношения как-нибудь проще выясните?

— Это война! Это хуже войны! — вскочил Сизарь. — Какие тут выяснения?! Ей нужно ответить так, чтобы всякие подлянки навсегда из головы вылетели! Чтобы и в мыслях даже не имела ко мне в дела влезать!

— Давай в полицию сообщим, и все.

— Ты хочешь меня выставить клоуном на всеобщее обозрение?

Тумарин недовольно замычал, понимая, что попал в безвыходную ситуацию.

— Ну, раз тебе так хочется отомстить, то вперед, — пожал он плечами. — Фотошоп я тебе открою, а порноресурсов в инете даже искать не надо. Сами постоянно вываливаются.

— Денис, ты мне друг? Ну, Тумарин?! Ты на чей стороне, на моей — или этой гадины? Вот никогда я тебя ни о чем не просил. Ни разу в жизни. На твои просьбы всегда откликался, а сам ни о чем не просил…

— Ладно, ладно! — вскинул руки Денис. — Я взломаю сайты, которые тебе нужны, и закачаю на них всю твою порнуху! Но только чтобы никогда в жизни ты даже близко с этим делом моего имени не упоминал. Я ничего не знаю, не знал и даже близко не проходил! Понял?

— Могила!

— Ё-моё, во что я из-за вас… — покачал головой Тумарин. — Дурдом. Короче, с фотошопом развлекайся сам. И сайты нужные тоже сам выбирай. Пять-шесть, не больше. Имей чувство меры. Будешь готов — разбудишь.

Денис разделся и забрался в освободившуюся постель, накрыв голову подушкой.

* * *

К католическому Рождеству Москву, после долгой оттепели, внезапно накрыло жестоким двадцатиградусным морозом. Под ясным небом дороги высохли, словно в летний зной, и оказались выбелены холодом до боли в глазах. Столбы, деревья, провода, рекламные растяжки покрылись толстой искрящейся шубой из изморози, а островерхий небоскреб корпорации «Молибден» и вовсе походил на огромную праздничную елку, накрытую белым покрывалом с разноцветными блесками.