Профессия – смертник
Шрифт:
– Я бы с удовольствием. – Как это ни удивительно, Степан и впрямь с дорогой душой послал бы выжимателей куда подальше, в переносном и в буквальном смыслах – хоть телепортом, хоть бандеролями. Тем паче, что гибель планеты отодвигалась в необозримо далекое будущее, в связи с его временным проживанием на ней, грозящим перерасти в бессрочное. Но… – ЕСЛИ бы не одно но, – сказал он. – У меня нет такого прибора.
– Вы мне его принесете. – Впервые его выжимательство идентифицировал себя в единственном числе. Помолчал и добавил: – В зубах.
Забавно, что такое
– Для начала, – сказал его выжимательство, – займемся вашим динозавром. Пожалуй, выколем-ка мы ему глаза.
По его знаку один из «зеленых» быстро взобрался на загривок к неподвижной, опутанной сетями Арл. В его руке блеснул длинный нож и замер над ее веком, за мгновение до того плотно закрывшимся.
Расчет был идеален: «Значит, ты с планеты благородных? Презирающих смерть? Склонных к самопожертвованию ради ближнего? Сейчас тебе докажут, как дважды два, что таких планет не бывает. Как нет простого выбора между добром и злом. Потому что добро относительно, а зло, как вирус, имеет тенденцию делиться. И с роковой неизбежностью возникает выбор – из двух зол».
– Итак?.. – его выжимательство вопросительно поднял бровь.
– У нас действительно не было с собой прибора.
– Да? И как же вы собирались возвращаться?
– Сегодня вечером сюда должна прибыть группа с прибором («во-о-от с таким!»).
Он не собирался признаваться в том, что их забросили сюда умирать вместе с планетой: прежде чем поверить в это, выжиматели все равно ослепят Арл: вдруг он лжет, а если и нет, то какой резон церемониться с обреченными? Другое дело, если к ним на подмогу прибудет группа с прибором, может, и не с одним да с огнестрельным – тогда не избежать наказания за ослепление представителя высокоразвитой расы.
– И у вас нет никаких запасных вариантов – на случай опасности, например?
– Сложности с техникой, – зашел Степан с испытанного козыря. – На всю нашу исследовательскую группу один прибор. Приходится выкручиваться.
– Не верю. – Его выжимательство, похоже, предпочитал покер. По крайней мере он прекрасно понимал, что такое блеф. И что у него, в отличие от противника, на руках одни тузы. Что он и продемонстрировал, сделав легкий взмах в сторону дракона: – Приступай!
«Зеленый», сидевший, свесив ножки, наготове, принялся отковыривать ножом драконье веко, что давалось с очевидным трудом.
«Почему она неподвижна? – в отчаянии думал Степан. – Сеть, конечно, сковывает движения, но не парализует же! Встряхнулась бы, что ли, да просто головой бы мотнула – вполне достаточно, чтобы он с нее кувырком слетел…» Страшным было ощущение собственной беспомощности: обладая мощнейшим оружием, он не в силах был его применить, пока сам оставался в безопасности. «Зверь» преспокойно дрых поблизости и знать не хотел, что сердце хозяина обливается кровью: эта кровь была не по его ведомству. Вот если бы Степану ковыряли глаз – это другое дело: тогда тревога, тогда бы он им поковырял – мигом бы проснулся
И вдруг гнетущая тишина, стоявшая над поляной, разлетелась на куски: ударил гром, среди «зеленых» ярко полыхнуло – некоторые упали, остальные замерли. Затем еще раз! После второго взрыва выжиматели заметались в панике, беспорядочно стреляя. Между прочим, нашлись и такие, что кинулись прикрывать вождя, улепетывающего со всех ног к своей «стрекозе».
Взлет «стрекозы» сопровождался еще одним взрывом, от которого ее слегка занесло, но она быстро выровнялась и косо ушла в небесное молоко. Палили, судя по всему, гранатами, а в перерывах поливали из пулемета, в чей тяжелый стук вплетались еще и автоматные очереди.
Не прошло и минуты, как оазис очистился от выжимателей: те, кто остался жив, неорганизованно покинули поле боя – в их числе и мучитель Арл, скатившийся с нее и дернувший со всех ног в руины.
Снова воцарилась тишина, и скоро стало слышно, как трещат изувеченные растения под чьими-то тяжелыми шагами. А потом на поляну вышел Грумпель – большой, размашистый, с толстой пушкой на плече: своеобразным гибридом пулемета с гранатометом. Оба ствола и сам Грумпель еще дымились.
– Живые! – в возгласе нежданного спасителя восторг мешался с удивлением. Когда он, положив оружие, принялся резать связывающие их путы, появился Склайс с автоматом наперевес и первым делом вздохнул облегченно:
– Живые! Успели! – после чего тоже достал нож и активно присоединился к перепиливанию веревок.
– Спасибо, мужики. Как же вы вовремя! – от всего сердца сказал Степан, думая про себя, что судьба тоже может иногда делать подарки – не «зверем» единым… Существует еще в жизни случай или просто удача настоящая, ни от чего не зависящая, о которой он в последнее время напрочь забыл. Но главное – он забыл, вернее, еще не знал о том, что на этом чужом Острове у него уже есть друзья.
Когда путы упали, Степан обратился к драконице, по-прежнему неподвижной, похожей в своем оцепенении на статую:
– Арл, как ты? Как глаза? Очень больно? – хотелось потормошить ее и, конечно, осмотреть рану, но конечности после веревок онемели, и вопрос он задавал, собственно, сидя на земле у ее ног.
– Все в порядке, – произнесла она своим нежным женским голосом. – Они не в состоянии были мне повредить, даже если бы очень захотели.
Эти слова его, конечно, в первую очередь порадовали, однако Степан не забыл ее предыдущего заявления насчет уязвимых мест.
– Но ты же говорила, что глаза…
– Говорила и могу повторить, что глаза – наше единственное уязвимое место. Когда они открыты.
– Единственное? – переспросил Степан. – Ты что, хочешь сказать, что с закрытыми глазами бргрдл вообще неуязвим? – Конечно, это были сказки. Но информация об уязвимых местах (помимо очевидной, насчет открытых глаз) наверняка являлась у них засекреченной.
– Даже выстрели они по мне ракетой, все равно не смогли бы мне повредить, – скромно ответила Арл. – Я могу становиться твердой, как… Ну, как орех.