Профессия: ведьма (Тетралогия)
Шрифт:
– Ну беру. Тебе-то что?
– Да мне-то ничаво… – промямлил конюх, теребя подол длинной рубахи. – Поглядеть охота…
– Что, лошади никогда не видел? – хмыкнула я.
– Не-а… такой не видел, – конюх придвинулся поближе, – а сама-то не боисся?
– Кого, лошади?!
– Эге…
– Да ты в своем уме, парень? – с этими словами я распахнула дверь Ромашкиного стойла… и нос к носу столкнулась с огромным черным жеребцом, до такой степени сливавшимся с полумраком конюшни, что, казалось, горящие глаза да
– Это еще что такое?! – возопила я. Жеребец рванулся с места и, раскидав нас с конюхом в разные стороны, стрелой вылетел в распахнутую дверь конюшни. Ромашка, стоявшая в углу, скромно потупилась. – Ах ты, зараза! Какой идиот его сюда пустил?
– Да не пускал я его, ей-богу, не пускал! – залепетал конюх, втягивая голову в плечи. – Само влезло…
– Ага. Само. И откуда оно, такое, просочилось? – саркастически поинтересовалась я.
– Привел какой-то мужик. За полночь уже. Деньгу дал, серебрушку, – конюх боязливо прижал рукой карман. – Ну, что б я, значит, коня евойного покормил и вычистил.
– А какой он из себя?
– Ну как какой? Знатный жеребец. Только злюшшый, аки вомпер.
– Мужик, балда.
– А… – конюх сосредоточенно поскрипел извилинами, сопровождая мыслительный процесс почесыванием макушки. – Ничаво мужик. Холеный, платье на ем чистое. Волосы до плеч, как у бабы.
– Блондин?
– Чаво?
– Белые, спрашиваю, волосы?
– Аки солома летошняя.
– Ну, Лён… – процедила я сквозь зубы. – И куда ты его определил?
– Никуда, – оторопел паренек. – Он животину распряг и смылся.
– Да не мужика, коня!
– А… Ну, я его, значит, почистить хотел, токо он не дался, зубы выщерил, насилу я его в стойло загнал. Вон в то, слева от твоей кобылки. А утром прихожу – сидит, гад, у ней, как будто так и надобно. Женихуется.
Я заглянула сквозь щель в закрытое стойло. Все чин-чином, свежая соломка, подогнанные доски, перегородка в четыре аршина и столько же от нее до потолка.
– Кусачий, стервь! – ругался конюх. – Вечор таз отобрал. Вцепился зубами, ровно пес, гриву взъерошил, копытом гребет, ну, я и испужался, выскочил – еще грызянет, неровен час, холера эдакая.
«Холера» конфисковала у конюха тазик с хлебными корками, щедрый дар Школьной столовой. Часть слопала, часть втоптала в навоз. Значит, конюх не ошибся дверью, вчера конь безобразничал в одиночном загоне.
Ромашка положила голову мне на плечо и томно, умиротворенно вздохнула.
– Оседлай ее, – приказала я пареньку, похлопала лошадь по шее и отправилась на поиски черного шкодника.
А тот и не собирался убегать, бесстрашно подпустив меня на расстояние вытянутой руки. Калитка скотного двора была распахнута настежь, но жеребец замер возле нее, будто вкопанный, нагнув голову и зыркая исподлобья, как загнанный в угол бродячий
Мы посмотрели друг другу в глаза. Не знаю, произвела ли я впечатление на коня, но мне его мрачный взгляд определенно не понравился. Глаза у жеребца были черные, глубоко посаженные, время от времени фосфоресцирующие зеленым, и я с содроганием отметила, что их зрачки сужены вертикально, как у змеи.
Конь издал злобный рокочущий храп, больше похожий на приглушенное рычание.
Ласковое воркование «коник, хороший коник» застряло у меня в горле. Черного жеребца было очень трудно назвать коником, тем более хорошим. «Плохой песик» подходило ему куда больше. Рука, в которой я держала сладкую морковку, мелко задрожала. Только это меня и спасло – конь неожиданно сделал выпад вперед и клацнул зубами у самых моих пальцев.
Морковка даже не хрупнула. Выронив огрызок, я отскочила от коня, как ошпаренная, – мне примерещились четыре острых клыка среди двух рядов безупречно белых зубов.
– От то-то и оно, – глубокомысленно заключил конюх, наблюдавший за нами с безопасного расстояния. – Не иначе, сам мракобес к его мамке в гости заворачивал!
Тем временем конь углядел грядки с селекционной капустой, фыркнул, топнул копытом, развернулся и неспешно потрусил в их направлении.
– Потравит, собака… – испуганно всхлипнул конюх.
Но вороному не суждено было сорвать кампанию по уборке даров природы. Из-за угла конюшни появился Лён. Услышав мелодичный свист, конь прижал уши, словно нашкодившая собачонка и, подбежав к хозяину, ткнулся мордой ему в плечо.
– Ну, ну, не балуйся, – Лён почесал жеребца за ушами, заботливо вытянул репей из короткой гривы. – Что, Вольт, обижают тебя вредные адептки?
– Твой конь провел ночь в стойле у моей кобылы, – отчеканила я, скрещивая руки на груди в преддверии серьезного разговора. – Может, ты объяснишь мне, как он перебрался через перегородку?
– О, – задумчиво сказал вампир. – Надеюсь, он не терял времени даром?
Жеребец протяжно фыркнул Лёну в плечо.
– Лён, что происходит? – напрямик спросила я, делая страшное лицо в сторону конюха. Парень понял намек и ретировался.
– Что конкретно тебя интересует?
– Все. Зачем ты приехал в Стармин?
– На стрельбища, – невозмутимо повторил вампир.
– Лжете, подсудимый. Свидетели утверждают, что ранее вы относились к подобным увеселениям с вопиющим равнодушием. Что заставило вас изменить свое мнение?
– Приз понравился. – Лён вызывающе смотрел мне в глаза. – Эй, Вольха, перестань. Мы же друзья. Хватит меня допрашивать. Летом я отдал тебе на разграбление Догеву, позволь же мне развлечься в Стармине. Честное слово, я не задумал ничего противозаконного. И не шпионю, тем более – на эльфов.